Один раз в миллениум

— Это улица Москвина, — уточнил Дронго, — рядом с Козицким переулком. Совсем рядом.

— У него там однокомнатная квартира в старом доме. По-моему, все ясно. Девочка там. Они бы не рискнули везти ее через весь город.

— Если хотите, поедем вместе, — предложил Халупович.

— Нет, — поднялся Бозин, — мы поедем сами. А вы оставайтесь в офисе. И желательно, чтобы вы отсюда никуда не отлучались. Это и в ваших интересах.

— Понимаю, — мрачно кивнул Халупович.

— Вы поедете с нами? — спросил Бозин, обращаясь к Линовицкой.

Та слегка поколебалась.

— Я останусь здесь, — сказала она после некоторого раздумья. — Может быть, мне лучше поговорить еще раз со старшим братом? Возможно, я узнаю что-нибудь новое по моему делу.

— Хорошо, — согласился Бозин, — мы постараемся быстро управиться. Если мы все правильно рассчитали, то Таня должна быть на квартире младшего брата.

Он вышел из кабинета. Линовицкая взглянула на обоих мужчин, оставшихся в кабинете.

— Позовем Скрёбова? — предложила она. — Хотя это будет, скорее, беседа, чем официальный допрос. Слишком позднее время для допроса.

— Вы еще покажите ему программу «Спокойной ночи, малыши», — пробормотал Халупович. — Не хочу встречаться с этим мерзавцем. Не ожидал от него такой подлости. Лучше я посижу в комнате отдыха, подумаю о своей излишней доверчивости. Может, этот урок пойдет мне на пользу.

Халупович вышел из кабинета через дверь, находящуюся позади его стола. Они остались вдвоем. Линовицкая позвонила в приемную.

— Где майор Озиев? — спросила она у Нины.

— Уехал с Арсением Николаевичем, — ответила секретарь.

— Они забрали с собой Скрёбова?

Нина молчала. Очевидно, ей не хотелось говорить об этом человеке.

— Вы меня слышите? — строго спросила Линовицкая.

— Он в кабинете Трошкина. С двумя сотрудниками милиции.

— Передайте им, что я прошу их привести его сюда.

Положив трубку, она посмотрела на Дронго:

— Вы всегда показываете такие фокусы?

— А вы считаете, что это фокусы? — улыбнулся Дронго.

— Я оговорилась, — быстро поправилась Линовицкая, — но у вас здорово получилось это расследование.

— Это все, что я умею делать, — признался Дронго.

— А почему вы не работаете в государственных учреждениях? Вам не кажется, что ваши способности нужно применять с пользой для большего числа людей?

— Я и применяю, — грустно ответил Дронго, — но мне трудно менять свой образ жизни. Да я и не хочу, уже привык к подобному ритму. Так мне удобнее.

В этот момент сотрудники милиции ввели Егора Скрёбова. На руках у него были наручники, под глазом — синяк, очевидно, кто-то из милиционеров переусердствовал, пытаясь успокоить подозреваемого. Скрёбова посадили на стул, и стражи порядка уже собирались устроиться рядом, когда Линовицкая требовательным жестом показала им, что они могут удалиться.

— Извините, — нерешительно сказал старший, — нам приказали не оставлять его одного.

— Разве он остается один? — спросила Линовицкая.

— Нет, но… — он не знал, как в подобной ситуации нужно разговаривать со следователем. — Если хотите, мы выйдем…

— Подождите в приемной, — строго приказала Линовицкая и, оглянувшись на Дронго, добавила: — Я ведь остаюсь не одна, — и показала на Дронго.

Сотрудники милиции все еще колебались. Дронго, усмехнувшись, поднялся со стула. Он был выше Скрёбова на целую голову и имел, несомненно, более развитую мускулатуру.

— Я не думаю, что он захочет убежать, — сказал Дронго, — но если даже и попытается что-либо сделать, то ему это вряд ли удастся. Я справлюсь с ним, даже если на нем не будет наручников.

— Тогда сними наручники и поговорим, — предложил Скрёбов.

У него были широкие плечи, очевидно, в армии он занимался спортом. Хотя он и был моложе Дронго лет на пятнадцать, но силы все равно были неравными. Дронго, который дрался в восемьдесят восьмом году с самим Миурой, был гораздо лучше подготовлен, чем его соперник, закованный в наручники. А унижать слабого было не в традициях Дронго.

— Возможно, — кивнул Дронго, — но я не собираюсь с вами драться, Скрёбов. Я лишь пытаюсь показать вам, что совершать преступление грешно и плохо. И боюсь, что теперь в течение многих лет вы будете убеждаться в правоте моих слов.

Сотрудники милиции вышли из кабинета, мягко закрыв за собой дверь.

— Мы будем в приемной, — на всякий случай предупредил один из них.

Скрёбов мрачно усмехнулся.

— Боитесь меня, — с некоторой долей цинизма констатировал он.

— Нет, не боимся, — жестко ответила Линовицкая, — и хватит паясничать, Скрёбов. Это не в ваших интересах. С вами будет работать старший следователь Бозин Арсений Николаевич. А у меня к вам несколько вопросов.

— Я могу не отвечать, — это был не вопрос, скорее, утверждение.

— Можете, — ответила Линовицкая, — но я бы посоветовала вам не молчать. Иначе вас обвинят не только в убийстве Ольги и похищении девочки, но и в попытке убийства вашего руководителя.

— Вот это вы врете! — не выдержал Скрёбов. — Вы этого мне не пришьете. Я не собирался его убивать. Зачем гробить денежный мешок? Его в жизни только бабы и деньги интересуют. Больше ничего.