Один шанс из тысячи (СИ)

— Ты прямо, как не у нас родилась. «Маньяна» — это не просто «завтра». «Маньяна» — это наш… хм, образ жизни.

— Вот то-то и оно, что образ. Мы к нему так привыкли, что уже и не замечаем.

— И что в нем плохого?

— То, что даже самое важное мы всегда откладываем на завтра, надеясь, что всё образуется. А наши враги этим беззастенчиво пользуются.

— Хм…

Отеро озадаченно хмыкнул. О таком он и вправду никогда не задумывался, хотя и служил в президентской охране. В сказанных Кармелой словах чувствовался не только упрек. В них таилась и горькая правда. В том, что произошло, виноваты были не только мятежники, не только проморгавшие путч спецслужбы боливарианской республики. Свою часть вины нёс каждый венесуэлец. Одни, как обычно, понадеялись на государство: оно, мол, само справится. Другие поленились вовремя обработать и передать наверх тревожную информацию. Третьи же, самые многочисленные, решили отложить все проблемы para manana — на завтра, которое, как известно, никогда не наступит…

Это сегодня капитан Санчес и его непосредственный начальник полковник Гальегос понимали, что против Венесуэлы сработали настоящие профессионалы своего дела. А пять дней назад никто и подумать не мог, что всё окажется настолько паршиво…

На первые сообщения о каких-то повстанцах на границе с Колумбией никто и внимания не обратил. Все уже успели привыкнуть, что выступления оппозиции давятся легко и непринужденно при полной поддержке граждан, а примерно в половине случаев — самими же гражданами. Созданные ещё при Чавесе «колективос» — комитеты по поддержке революции — терпеть не могли конкурентов. За довольно короткое время все они превратились в молодежные преступные шайки, во главе которых стояли уважаемые партийные боссы и скромные местные интеллигенты: режиссеры театров, поэты, музыканты, художники. «Революционные комитеты» крышевали мелкий и давили на корню средний бизнес с какой-то почти религиозной одержимостью. С такими бандитами полицейские старались не связываться. Их арсенал, по оценкам спецслужб, уступал только вооруженным силам. В итоге, венесуэльские «колективос» стали всерьез рассматриваться как резерв армии на случай иностранного вторжения, а главари «народной милиции» считались неприкасаемыми.

Каково же было удивление властей, когда оказалось, что больше половины «повстанцев» в Сан-Кристобале и Маракайбо составляют те самые «милиционеры из колективос», которые раньше всегда выступали против ненавистной им оппозиции проамериканских правых.

Ларчик открывался достаточно просто.

Мятеж против последователя Чавеса президента Мадуро возглавил своего рода новый «Чавес» — генерал Альберто Рибейро, а главным лозунгом путча стало: «Больше социализма!»

Русская поговорка «клин клином» пришлась ко двору. Американские кураторы генерала усвоили прежние уроки и сумели переломить ситуацию в свою пользу там, где от них этого не ожидали. На фоне стремительно растущих нефтяных цен и, соответственно, доходов правительства, «новая оппозиция» сыграла на опережение.

«Экспортных денег страна получает больше, а дефицит и инфляция не уменьшаются».

«Все доходы от нефти идут на погашение внешних долгов, а не на внутреннее потребление».

«Пособия для бедных урезают, богатые договорились с властями».

«Президент заключил сделку с Соединенными Штатами».

«Тайные счета Мадуро обнаружены в Бразилии, Аргентине и Парагвае».

«Мадуро предоставляет США военные аэродромы для ударов по Кубе».

Последнее сообщение, растиражированное ведущими СМИ, выглядело самой что ни на есть правдой. Американцы, действительно, высадились на островах Гран Роке, Орчила и Маргарита, не встретив там даже символического сопротивления со стороны венесуэльских военных. О чем умалчивали источники, так это о том, что приказ сдаться без боя исходил из самых верхов Национальной армии. Генералов просто купили. За дорого. За очень дорого. Но все равно — это оказалось дешевле, чем воевать.

«Президент предал идеалы революции! Вся влась Национальной Ассамблее!»

Под этим призывом «подписалась» практически вся столица.

Президентский дворец остались защищать только два взвода Национальной Гвардии. Сам Николас Мадуро, несмотря ни на что, решил последовать примеру погибшего сорок пять лет назад Сальвадора Альенде. Уговоры начальника службы охраны полковника Хуана Гальегоса не помогли. «Я не буду прятаться по лесам от народа Венесуэлы, — ответил ему Президент. — Пусть он от меня отказался, но я от него — никогда»…

— Вроде спокойно.

Отеро окинул внимательным взглядом площадь перед автобусной станцией и облегченно выдохнул. Ни военных, ни полицейских, ни вооруженных гражданских на улице не наблюдалось.

— Вместе пойдем? — спросила Кармела, выглянув из-за его плеча.

— Нет. По отдельности. Ты — первая… Кстати, проверь документы. Может, что-нибудь потерялось.

Девушка сунула руку в карман, потом во второй и… потемнела лицом.

— Что?!

— Флэшка!

— Какая?

— Отца. Я её потеряла, — в глазах у Кармелы плескался ужас.

— Плюнь, — равнодушно бросил Отеро. — Там все равно ничего не было.

— То есть, как это не было? Отец говорил, что…

Мужчина вздохнул.