Один за двоих (СИ)

— Аэродром хорошо замаскирован, со спутника его не видно, а имперской авиации тот район недоступен, так что все зависит от твоей удачливости.

— На чем туда добираться?

— Скутер тебя устроит? — спрашивает Сергей.

— Ого! — удивляюсь я. — У вас и такое есть?

— Не удивляйся, мы были на снабжении имперской армии, до недавних пор… У нас неплохое вооружение. Скутер «Астра», летает низко, скорость до двухсот километров в час — не много, но тебе хватит.

Еще как хватит. Ни разу не пилотировал скутер в лесу, но подниматься выше нельзя, нарьяги увидят — костей не соберешь.

Киваю, мы снова склоняемся над картами. Местность, которую предстоит обследовать, обширная, со сложным ландшафтом. Туда бы отряд послать, да некого.

Возвращаюсь домой, Шику ждет меня на крылечке. Он научился чувствовать мое настроение и не кидается ко мне с радостным криком: «Нар-одар!»

— Шику, — зову я его, мальчик вскакивает, — как день прошел?

— Ходил на стреляльную поляну, с Таней, — мне кажется, или на впалых щеках заиграл румянец?

— Я смотрю, вы подружились?

— Таня спрашивать про Нар-одара, — коротко отвечает Шику. Мне становится смешно. Что ты будешь делать с этой девчонкой?

Мы садимся на крылечко. Солнышко ласкает лицо мальчика бледно-золотыми лучами. А на носу — что это? — веснушки.

— Шику, скажи, тебе ведь неплохо здесь? — спрашиваю я.

Мальчишка хмурится, задумчиво ковыряет носком ботинка спутанную корнями землю.

— Что значит «не плохо», Нар-одар? — спрашивает он.

— Ты привык жить здесь, правда?

Шику обреченно кивает, ну да, привык, а куда ему деваться?

— Я отлучусь ненадолго, — говорю, — на несколько дней, не больше, дождись меня здесь, ладно?

Нарьяг вскакивает, раздувая ноздри и сжимая кулаки, еще немного, кажется, и он затопает ногами.

— Нар-одар хочет бросить Шику? У врагов, в плену?

— Нет! — возражаю я. — Ты не пленный, а Сергей и Вера — тебе не враги. Они присмотрят за тобой.

— В гробу я видеть их забота! — срывается Шику, употребляя выражение, подслушанное у русов.

Я беру его за руку, усаживаю рядом.

— Я в разведку, туда и обратно. Найду логово Алвано и вернусь, понимаешь? Потом мы вместе туда пойдем, но сейчас я должен лететь один.

— Но почему?! — звенящим от слез голосом спрашивает Шику.

— Потому что скутер рассчитан на одного, а добираться на наземных машинах нет времени, — убедительно отвечаю я, — только поэтому.

Мальчик закусывает губу, пытаясь справиться с постыдными рыданиями.

— Нар-одару опасно идти одному, Шику поклялся защитить, но здесь… я ничего не смогу. Шику не нужен Нар-одару?

— Конечно, нужен! — сердито хватаю его за тощие плечи и разворачиваю к себе. — Не болтай ерунды! Я скоро вернусь. А воевать нам еще долго, так что смирись с обстоятельствами и жди…

Пока я говорю, Шику, не мигая, смотрит на мои губы.

— Я буду ждать, — сдавленно шепчет он, и весь расслабляется, будто внезапно обессилев.

С облегчением выдыхаю. Голова ноет, и рана чешется под повязкой. Из Вериной избы выскакивает Танюшка, в расстегнутой куртке, растрепанная.

— Дан, Дан! — кричит она. — О чем тебе говорил папа? Надеюсь, он не отправляет тебя снова за тридевять земель?

Вот так скромница! Недавно боялась глаза поднять, а теперь уже ведет себя, как ревнивая жена при гулящем муже. Мне становится неловко, будто я чем-то обязан и не могу вернуть долг.

— Нет, Сергей всего лишь показал мне план фортификации.

— Если ты ничем не занят, пойдем к Матвеичу вечером, потанцуем, и Шику возьмем.

Танюшка светится от счастья, кажется, что в ней горит лампочка, смех и радость рвутся из ее хрустально-голубых глаз. Будь мы в другом месте и в другое время, возможно, я бы не устоял и поддался ее детскому искреннему обаянию, но нынешний Дан разобьет девочке сердце.

— Татьяна! — на крыльцо выходит Вера и сердито притопывает ногой. — Не приставай к Дану, он ранен, лучше поди, милая, тебя отец, небось, давно ждет.

— Ничего не ждет, он все со своими сооружениями и артсистемами… Скоро спать будет в сарае, в обнимку с пулеметом, — обиженно говорит Таня, запахивая курточку на груди.

— Как тебе не стыдно, — отвечает Вера, и Танюшка заливается румянцем, как зимнее яблочко, — на вот, отнеси отцу ватрушки, он там весь день голодный сидит. А вы, мальчики, идите в дом, ужинать будем.

=== Глава 19 ===

Взгляд человека в кадре похож на взгляд загнанного зверя, такое же пронзительное отчаяние прорывается сквозь ярость и боль. Выстрела не слышно, но в миг, когда пуля прошивает кости черепа, по лицу будто проходит тонкая нервная дрожь. Глаза стекленеют почти мгновенно, убитый опрокидывается на спину…