Одиннадцать друзей Лафейсона (СИ)

- Давно уже простил. А теперь прекрати говорить с Ним, поверь, Он не услышит. Говори со мной, а то я ревную.

***

Обычно во всех популярных фильмах в особо грустных случаях идет дождь. Знаете, такой с черными тучами, с грозой, с яркими вспышками, а все люди стоят под зонтом, кроме одного. Этот парень всегда мокрый до костей, руки сжаты в кулаки, губы дергаются, порой обнажая скрипящие друг об друга зубы, на лице гнев, а в душе война. Дальше этот парень должен пойти и порешать всех тех, кто довел его до этого места, наказать преступников, отправить на тот свет всех виновных, а позже, в лучшей драматической последовательности, погибнуть сам. У нас было все наоборот.

Несмотря на то, что время подошло к зиме, на улице не было ни намека на привычный снег, а с неба светило раскаленное солнце. Скорее всего, я не отошел до конца от больницы, от сыворотки, от всей это дряни, которую в меня кололи, не отошел от шока, не отошел от перемен. Хотя последние только начались. Опираясь на палку, словно мне уже лет семьдесят, а не чуть перевалило за тридцать, я смотрел на то, как четверо незнакомых парней молча вытащили белый гроб из катафалка. Думаю, в душе каждый из них матерился и проклинал все на свете. Хотя, если найдутся люди, кто добровольно выбирает работу гробовщика, да еще и смогут получать от этого удовольствие, то… То что? Логика. Пора бы ее уже и отключить. Я хороню лучшего друга, человека, который стал неотъемлемой частью моей жизни с семи лет, а думаю о каких-то других людях, хорошо им там или плохо. Защитная реакция, от которой не избавиться ни под каким предлогом, но пора прекращать. Хватит. Достаточно.

- Знаешь, друг, ты самый знатный мудак, что был на этом свете, - парни уже успели опустить гроб в землю и взяться за лопаты. – Ты оставил меня, чертов ублюдок. Оставил помирать там. И не важно, что к тому времен ты сам уже подох! Это тебя не оправдывает, - наверное, для ребят, что закидывают в яму землю, такое зрелище не в первые, и я глубоко надеюсь, что в школе они были неучами и английский язык для них незнаком… Вру. Я уже ни на что не надеюсь. – Я, сволочь ты эдакая, клянусь, что найду тебя. На том свете найду и научу-таки говорить правду и просить помощи. Поверь, когда я доберусь до тебя, ты поймешь, что она тебе ой как понадобится. Ты же любишь всякие извращения? Так вот, у меня пока есть время обдумать для тебя развлекательную программу на несколько лет и пощады не будет… - руки предательски задрожали, и я не поскупился отдать одному из парней несколько купюр высокого достоинства, чтобы они ушли и оставили мне лопату. – Будь ты живым, я бы все равно тебя закопал, так и знай. Я никогда так не злился, Лафейсон. Никогда! Понимаешь? Да ни черта ты не понимаешь… Тупенький ты у меня вырос, гордый до невозможности, напыщенный, а толку ноль. Спас он мир… Да пошел ты на хуй с этим миром! – люди, что пришли навестить своих родственников, в страхе расходились. Скорее всего, им хотелось спокойствия, но рядом со мной – с трясущимся бледным мужиком, что в дорогом костюме саморучно закапывает могилу, покоя не видать, как собственных ушей. – Иди ты – сволочь – далеко и надолго! Надеюсь, что ад существует, и ты там. Знаешь, как больно, Лафейсон?! Знаешь, что ты наделал?! Да, в твоей любимой Франции все нормально, но что творится у меня внутри!.. – где-то в отголосках сознания появилась идея раскопать и выпотрошить, но разум запретил. В психиатрической больнице мне явно не понравится. – Ты знаешь, что с Тором? Ты о нем подумал?! Парню дали «вышку»! Его усыпят, как бешеного пса! А все из-за чего? Ты заигрался, ты, черт возьми, заигрался! Что я скажу твоей матери?! Что Сиф скажет сыну?! Где сейчас Наташа и Клинт?! Где Беннер?! – в левой части груди закололо, а я понял, что больше не копаю, а тупо бью по земле лопатой и не могу остановиться. – Что мне делать?! Как жить дальше?! Скажи мне! Что-мне-делать?!

- Тони, положи лопату, - строгий женский голос за спиной оказался самой большой неожиданностью, что я замахнулся и резко повернулся.

- Пеппер?! – отшатнувшись от меня, она подняла руки вверх.

- Положи, пожалуйста, лопату, - я тихо кивнул и бросил пресловутый предмет на землю. – Умница, - Пеппер выглядела, как всегда, сногсшибательно. Идеальная причёска, идеальная одежда, идеальный макияж, идеальный запах, идеальная женщина.

- Напомни, как я умудрился тебя потерять? – ноги подкашивались, и я упал коленями в какую-то грязь, что Поттс в несколько широких шагов оказалась рядом со мной.

- Тони, давай немного отойдем, - она тонкая, но сильная. Пеппер кивнула на могилу, хотя так ее назвать сложно, все тем же гробовщикам, и они вновь взялись за работу. – Я забираю тебя домой.

- Не хочу, Пепс, не хочу…

- А я и не спрашиваю, - я видел, как к нам направлялся суровый Хэппи, хотя я-то знаю, что он один из самых добрых людей, но приказ начальника, видимо, заключался далеко не в добродушии. – Больше ты сюда не ногой.

- Ты так и не ответила на мой вопрос.

- Я отвечу тебе на все, что захочешь, только сядь в машину.

- Я хочу сейчас.