Одиннадцать друзей Лафейсона (СИ)

На следующее утро, я предстал перед военным судом с полной уверенностью в том, что выиграю дело. Мой спаситель, чьего имени я тогда не знал, вооружил меня засекреченными файлами ЦРУ, на которых, как оказалось, я работал больше четырех лет, сам того не осознавая. В этих документах указывалось, что Миллер и его подмастерья разработали специальный газ, с помощью которого можно было внушить человеку все, что угодно и под прикрытием секты отмывали грязные деньги. ЦРУ всеми силами желало заполучить Миллера в свое пользование, выведать формулу газа и использовать ее в своих личных целях. Только представьте себе, что бы могло произойти получись у них это, но мой гнев был сильнее любого яда. Я безжалостно пристрелил «шамана», который заставил меня лишить жизни своих же ребят.

Да, суд оправдал меня, приговор и все обвинения были аннулированы, а мне в качестве извинений поменяли «золотую полосу» на «платиновую», тем не менее, от новой команды я отказался. Больше никаких операций, лишь подготовка новых бойцов к реальным условиям войны и ударных нападений. От потока информации, к которой я имел теперь доступ, находясь в звании лейтенанта второго ранга, мне становилось тошно. Порой я задумывался над тем, как страшно жить и постоянно винил себя в том, что произошло с моей командой. Если бы я не нарушил приказ, если бы подождал помощи, и если бы нам просто намекнули на то, что нужно взять с собой респираторы на операцию, то все было бы по-другому. Четырнадцать молодых мужчин, у которых к тому моменту имелись семьи, были бы живы.

Сколько бы ни было попыток, я не мог найти себе оправдания, а позже попросил пересмотреть дело, но, нежданно-негаданно, объявился отец, который чуть ли не отказался от меня после того, как узнал, что его сына взяли под трибунал, и, пользуясь своим положением, замял дело. Я долго не понимал, как именно ему это удалось. Да, он имел определенную власть, но мысль о том, что кто-то ему помог в этом, никогда не покидала меня. Я злился, хотел уйти из армии, забыть все это, как страшный сон, но у меня ровным счетом ничего не вышло. С моей должности просто так никто не уходил, да и давление отца всегда имело свой вес.

Так длилось еще полтора года, пока я не встретил Джейн, мой второй ураган во всех смыслах этого слова. Вихрь эмоций захватил меня с невероятнейшей силой. Я был влюблен по уши, если не больше. Проблемы и постоянные терзания вины отошли на второй план. Прекрасная, умная, веселая мисс Фостер, я готов был поклясться, что именно она станет моей женой, что именно с ней я готов провести остаток свей жизни, что теперь я счастлив, но и этому не дано было случиться.

Джейн работала на Разведывательное Управление в качестве эксперта по многочисленным вопросам, которые включали в себя взрывные вещества, ядовитые, а так же оружие массового поражения. Да, в этом ей не было равных. Я спокойно закрыл глаза на то, что она является приспешником тех людей, которые чуть ли не засадили меня на двадцать лет, но о некоторых вещах я не смог умолчать. Джейн, узнав о том, что именно я прикончил Миллера в 2008-ом году, разозлилась, стала кричать о том, что я не имел права этого делать, так как только гребанный Миллер знал секрет этой формулы, что газ, под которым я порешил четырнадцать человек, невероятно важная вещь не только для Штатов, но и для мира в целом. Она кричала, ругалась, называла меня глупцом, а я просто стоял и слушал. Невозможно передать, что ты чувствуешь, когда человек, который спас тебя от самобичевания, без ножа режет по старым и глубоким рубцам.

Мы разошлись. Потом сошлись вновь. Снова разошлись и сошлись. Это было глупо, как-то по-детски, но нас тянуло друг к другу, пока в начале января 2011-ого года, ее терпение не лопнуло. Ураган отрицательных эмоций окатил меня с головой, накрыл так, что невозможно было дышать. Да, я был влюблен, причем влюблен так, что слова ненависти и унижения проходили мимо, тем не менее, Джейн, даже не выслушав мои глупые оправдания, ушла. Тогда мне стало ясно, что навсегда, и я вновь ринулся в бой.

Мне выделили команду, которая, по всей видимости, совершенно не имела никакого желания работать со мной, но ослушаться приказов не смела. С ними я провел около восьми месяцев, тщетно пытаясь наладить контакт и стать настоящим командиром, а не блеклой видимостью его. Окончательно опустив руки, я запросил перевод. Мне, слава Богу, выписали хоть и скудно, но оплачиваемое увольнение до рассмотрения перевода, и я переехал в Филадельфию упиваться своим горем и ничтожностью.

Утром второго января мне поступило сообщение от капитана Сетмана о вакансии, на которую я бы, по его мнению, идеально подошел. В чем заключалась суть работы, я так и не понял, но заработная плата и то, что работать нужно по 24 часа в сутки подхлестнуло мой интерес, и я пошел на собеседование.