Одиннадцать друзей Лафейсона (СИ)

Выбросив дотлевшую сигарету в мусорное ведро, Локи нажал на кнопку сброса и подошел к окну. Было очень непривычно видеть позеленевшую траву, листву деревьев и людей в легких куртках. Лафейсон скучал по зиме, по нормальной, настоящей и человеческой зиме, и праздник жизни, происходивший на улицах юго-запада Франции, его совсем не радовал. Телефон, лежащий на столе, вновь засветился зеленым светом, и Лафейсон нехотя поднял его.

- Что еще?

- Я просто хотел пожелать тебе хороших выходных и удачи.

- Ты можешь оставить меня в покое хотя бы на несколько дней?

- Хорошо, но будь осторожен.

- Я всегда осторожен.

***

Около четырёх часов дня на рабочую почту Локи пришло письмо от Сорена, содержащее в себе всего пару предложений, которым Лафейсон улыбался еще с полчаса, как последний идиот. «Надеюсь, ты не передумал. Обещаю, будет весело!» - гласило сообщение. Локи совершенно не умел флиртовать, выказывать знаки внимания, намекать. Уже четыре года он постоянно работал, словно проклятый – учил языки, учился правильно держать оружие и стрелять, учился техническим аспектам, тренировался в боевых искусствах, пытался одолеть науку по защите информации, и все это у него действительно хорошо получалось. Тем не менее, обычная жизнь в социуме стала для него чем-то вроде загадки, неизведанной тайны, которую Локи совершенно никак не хотел решать. Более того – ему это было не нужно и не интересно. Но Марк… Марк вызвал в нем странные и противоречивые чувства. Хотелось быть ближе к этому человеку, дотронуться, ляпнуть какую-нибудь сентиментальную глупость, но Локи не мог себе этого позволить. В его деле личная жизнь становится запретным плодом, и никакой змей-искуситель не должен мешать обычному течению жизни, даже если он невероятно красивый француз по имени Марк Сорен. Однако при виде этого молодого мужчины у Лафейсона слабели руки и ноги, начинало бешено биться сердце, и какие бы мысли не крутились в голове, ничего не помогало.

Сколько бы Локи не проклинал себя за слабость, но сделанного уже не вернешь. С великим запозданием гормоны в теле Лафейсона стали требовать свое, и он сдался, списав это на первое правило экстренных ситуаций – удовлетворить, как можно больше физических потребностей. А ситуация ведь действительно была экстренной, во всяком случае именно в таком свете ее видел Локи. В первый же день поездки в Бордо, Марк явно намекнул Лафейсону, что ему интересна не только дружба, позволив себе приобнять практически незнакомого человека. Именно в тот момент Локи понял, что такое «встал, как вкопанный» - в глазах потемнело, зашумело в голове, сердце готово было выскочить из груди и хотелось явно большего, но нет, этого просто нельзя было допустить. Гордость. Чувство собственного достоинства, привитое родителями, не покидало Локи с самых ранних лет его жизни, а здесь… Даже обычные прикосновения чужого человека вызывали в нем некий диссонанс: с одной стороны это приятно, а с другой стороны Лафейсон банально не знал, как ответить и именно поэтому всеми силами строил из себя профессионала в подобных вопросах, что было невероятнейшей ошибкой.

Марк никогда не торопил свою новую пассию, относясь к нему со всем трепетом. Каждый вечер Сорен посвящал исключительно Локи и никому больше, ибо именно этот сумасшедший американец запал ему в сердце так, как никогда и никто до этого. Лафейсон был слишком свободолюбивым, слишком строгим в отношении рабочих моментов, но стоило только Сорену сказать несколько ласковых слов, как Локи тут же растекался маленькой лужицей возле его ног, и, порой, Марк этим пользовался, совершенно не подозревая о том, что для объекта его обожаний все происходит в первый раз, а когда понял, то было слишком поздно.

Свернувшись в позу эмбриона на кровати, Локи нечасто и тихо всхлипывал и всячески отказывался давать ответ на вопрос «что случилось?». Ему было больно, очень больно. Статьи в интернете и различных форумах предупреждали его об этом, но Лафейсон, думая, что его готовили и не к такому, решил вновь состроить из себя всезнающего человека и не признался в том, что у него еще никогда и никого не было, забыв, что страстью Сорена можно выжигать целые города, и поплатился за это. Низ живота сводило жгучей острой болью, но не это было самым противным. Локи раскрыли, его уличили во лжи, а для любого шпиона это было сродни пули в сердце.

- Зачем ты мне солгал? – Марк суетился над Локи и не знал, что же ему делать. – Я бы никогда не сделал подобного, если бы знал! Что за глупость, Локи?

- Уйди, прошу.

- Я никуда не уйду и ты прекрасно это знаешь! Как можно было устроить этот спектакль?! И ради чего?

- Прекрати-повышать-на-меня-голос!

- Ты ненормальный, слышишь? Зачем?! На кой черт?! В этом не было ничего постыдного! Да, странно, конечно, но в пределах нормы.

- Отвали от меня!

- А теперь ты будешь обвинять меня во всем случившимся? Как я мог действовать под стать ситуации, если у меня не было должной и актуальной информации?

- Слова настоящего профессионала. Страна может гордиться тобой!