Одиннадцать

– Вот это «ну так – чё-то…» может привести к тому, что один переписывает. Потом другой, потом третий делает помарку в тексте, четвертый, не поняв, что это помарка, её копирует, а сам тем временем три кляксы засадил, пятый их скопировал и сам чего-нибудь в придачу напартачил… и пошло – поехало. Потом некий дятел берется всё это огласовывать, и втыкает, как ему кажется, правильные гласные. А другой дятел, взял первоначальный текст, и впихал свои гласные, пусть даже ему то же самое кажется, и он так же понимает тему. Но тексты уже разные будут из-за этих клякс и помарок. И смысл, разумеется, изменится. И это уже две разные книги получились, как бы об одном и том же, но под авторством разных дятлов. А потом эти книги ученые откопали где-нибудь в гробницах, в разных. И один прав, он же читал подлинник перевода, и другой прав – он тоже читал подлинник перевода. И тема у ученых одна, но они до усеру будут спорить, кто из них прав, столько копий наломают, разделят ученый мир на два лагеря, поддерживающий их и, в конце концов, к истине не придут! А все виной маленькая клякса и пара помарок! А Мир раскололся! А теперь, представь, нашли археологи в Египте на стенах гробницы иероглифы (или как они там называются) или где-нибудь в Перу какие-нибудь письмена, и взялись их срисовывать, как ты в школе «свой» английский, не понимая, что рисуют. Тщательно срисовывали – всё срисовали. Можно, конечно, сфотографировать, но, допустим, всё это происходило в конце девятнадцатого века, когда вскрыли пирамиды, а фотоаппаратов ещё не было. Срисовали. Но не учли, что где-то откололся кусочек штукатурки или трещинка какая-то повлияла на рисунок. И так далее… Переводят, до сих пор переводят, и потом преподносят нам, как истину. Напечатали в журнале, мы читаем… и что мы делаем? Мы верим. Ученые же! Они же всё знают! Для этого они и учились! А мы обязаны верить! Мы узнали, поделились информацией с близкими, естественно, интерпретировав немного (а без этого не получится), близкие наши рассказали друзьям уже со своими вставками и «помарками» и «кляксами», те другим, и… опять пошло-поехало – родился миф. Особенно скверно, когда тебе говорят свою интерпретацию или неточные данные взрослые, пока ты ещё ребенок. Детская память цепкая – потом трудно переубедить, особенно, если это твоя учительница говорила. Люди моего поколения – бедные люди. Им всё детство в школе внушали уважаемые взрослые дяди и тети, что коммунизм это хорошо, что наша цель – коммунизм. А потом – бах! И тот, кто был коммунистом, стал как раз наоборот – коммерсантом… ну, ты понимаешь. Так вот, написанному верить – не стоит. Ещё больше не стоит верить услышанному. Увиденному верить нужно обдуманно, а то, что дает телевизор – вообще не надо…

– Получается, вся наша жизнь – сон?

– Хуже!

– Как это?

– Сон во сне! С возможностью, точнее – с необходимостью, ложиться спать, что означает, ещё и там видеть сны. Помнить прошлое, не понимать, что происходит в настоящем и не знать, не предугадывать, не видеть будущего. Постоянно к чему-то стремиться. За что-то и о чём-то переживать, не достигать именно тех целей, которые запланировал, радоваться, что тебе не хуже чем другим или чем могло бы быть, ненавидеть многое и многих, жалеть, страдать, вечно терять и понимать, что всё равно сдохнешь, но, надеясь постоянно оттянуть свой конец, в любом смысле. Кошмар!

– Не понял, почему сон во сне.

– Ну, как тебе объяснить? – Ефим потер переносицу и помычал при этом. – У тебя, наверняка, было, что во сне, ты знаешь, что сейчас может произойти что-то ужасное, но ты знаешь, что спишь и надо только, скажем так, ущипнуть себя, тогда ты проснешься, и плохое не случиться. Бывает?

– Да много раз было.

– Вот я и говорю! А тогда, что такое, по-твоему, самоубийства?

Вова почесал затылок.

– Н-да – похоже на сон во сне.

– Одно херово – не знаешь где, как и каким проснешься! Это и сдерживает – а то все бы уже давно утопились. Но бояться – а вдруг там ещё хуже, чем во сне! Вдруг там ты… Впрочем, лучше не думать! Поэтому, самоубийц и считают грешниками, наверное, что те сами сваливают не домучавшись тут, с нами, на этом пузыре среди космических просторов, покрытом слегка коркой, плесенью лесов и болот, и укатанным в наши же продукты испражнения, некоторые из которых называются «асфальт», «бетон», «рельсы» и «моток провода».

– Ну ладно, ладно, – Вова остановился, снял понягу, прислонил её к сосне, сел рядом, опершись спинной о ствол. – Передохнем, давай. Ты от темы ушел! Тема: «Книга». Ну, давай, расскажи свой взгляд именно про эту нужную вещь. А ты с темы спрыгнул.

– Вольдемар! – Ефим тоже скинул мешок, прислонился к соседнему дереву. – Любезный, я ещё к теме и не подошел – это всё присказка. Дай докончить!

– Давай.