Одиннадцать

– Хорошо, я скажу, как я это представляю…

– Давай.

– Ну, во-первых, молодой воин – это пацан лет тринадцати, а то и меньше.

– Ну, возможно.

– Во-вторых, ещё силенки мало, опыта нету, кровь, хоть и видел, но только когда домашнюю скотину кололи – бате помогал сызмальства.

– Согласен.

– Никого сам не валил, значит – не блювал. Согласен?

– Согласен. Это всё «Во-вторых»?

– Да, но ещё не всё. Еще он владеть оружием не умеет, а чем умеет, так то оружие ещё, скажем, детское – легкое то есть. Ну, может быть, только лук настоящий… А меч, копье, щитик – всё подростковое, типа «джуниор».

– Тааак.

– В-третьих, пока опыту и мастерства ведения боя набраться было негде, и каждый взрослый, естественно и беспрекословно, считается сильнее. Малыш же не знает «радости победы». Верно?

– Верно. Дальше.

– А дальше вопрос: как молодую поросль «из нашей деревни» всему этому научить? Кого валить-то, чтобы запах крови и трупа почувствовал молодой юниорский коллектив?

– Кого?

– Некого покуда, как говорят «у нас в деревне». Но нужно обязательно найти! А то время уйдет, а мальчики и юноши останутся «необстрелянными» и в конкретном бою подведут – или в штаны наложат, или не смогут нанести нужный удар, чтобы спасти кого-нибудь из старших, подстраховать, да и самим защититься. Что делать?

– Логично.

– Логично, так логично. Ищем врагов! Если война где поблизости идет – ещё ничего – врагов можно целую связку достать. А если войны поблизости нету? Что тогда?

– Что?

– Тогда… – Вова хитро улыбнулся, – тогда «туристы».

– Туристы?

– Ну, в смысле, чужаки. Не из нашей деревни. Или кто-то по реке мимо проплывает не из нашей окраины, да ещё ни в наших одеждах, или странник одинокий… Но, – Вова подумал и сказал убедительнее, – лучше, если рядом война!

Ефим ухмыльнулся такому заявлению:

– Поясни!

– На войне, как на войне – это само собой, правильно?

– Конечно.

– Значит – пощады не жди!

– Тем более в то время, когда мораль и нравственность ещё не были научно обоснованы!

– Вот именно! Когда, этот – наш, а этот – ни наш! И ещё, он оккупант или, наоборот, побежденный.

– И-иииии? – Ефиму уже не терпелось узнать, куда Володя клонит, хотя уже ответ напрашивался сам.

– И тогда, – Вова встал над костром, огромный как скала, особенно с нижней точки зрения, так как Ефим всё ещё сидел на своем одеяле. – Тогда начинается жуть! В нашу деревню пришел обоз пленных! Баб – на каркалыгу, само собой! Малолетних детей как следует отпиздеть и в рабство, но сначала, скорее всего, тоже на какалыгу! А уж со взрослыми воинами, сам понимаешь – фантазия неиссякаемая. Самых знатных и, некогда, грозных – публично жестоко казнить. Остальных – на растерзание, пардон, для тренировки подрастающему поколению. А уж тут-то лютые малолетки, привыкшие с детства к крови домашних животных,… да ещё, если у кого брат или батя в сражении погиб с этими супостатами!.. Пожалуй, дальше не стоит! Додумай сам.

Ефим смотрел на возвышающуюся над костром «скалу».

– Тебя где учили, Вова? – после некоторой паузы спросил он.

– В медицинском институте.

– Да нет, брат – похоже, ты прошел курсы повышения квалификации в «Бухенвальде».

Вова опустился на своё одеяло:

– Ладно, скажешь тоже! Ты же сам просил тебе обрисовать.

– Да, согласен. В общем-то, правильная картинка. Даже, слегка галантная. Надо полагать, на медведя с рогатиной ты уже ходил?

– Ходил.

– И не раз.

– И не два.

– Судя по всему – удачно.

– Разумеется! Иначе бы…

– Иначе бы мы не пили чагу?

– Иначе бы – не пили.

– То есть, ты знаешь, что делать и как быть в случае шухера?

– С медведем?

– Ну, конечно, с медведем. С «дикими» каторжниками, что ли?

– Знаю. И с каторжниками знаю, что делать.

– Поделись.

– Мы идем тихо, почти неслышно, следы читать умеем. Мы понимаем, что если обнаружится хоть какое-то присутствие человека, то мы сами заинтересуемся, что это такое и кто там. Мы же предполагаем, что будем идти все свои сотни километров без какой-либо встречи. Ну, встретили? Ну, и что? Сами возьмем инициативу в свои руки, доверять никому не будем, и испугаются скорее нас – в таком-то одеянии, и с пиками, и с мечами, и с луком. Как из прошлого мы вынырнем! И напугаем сами кого угодно. А там разберемся… А если надо…

– Тебе уже приходилось убивать человека? – Ефим посмотрел прямо в глаза Володи.

Тот и не думал их отводить, смотрел спокойно и твердо в ответ, из-подо лба, как он это всегда делал и членораздельно ответил:

– Убивать – никогда! На операционном столе были летальные исходы. Но это другое – здесь я старался спасти. Но не смог! Это не убийство, как ты понимаешь…. Надеюсь.

– Разумеется. Понимаю. А откуда такая уверенность?

– Довелось в горячих точках поработать.

– Врачом на пиратском корабле? – улыбнулся Ефим.

– Что-то вроде того.

– Ну, тогда я спокоен! И медведей разгоним, и старателям неожиданным пизды дадим!

– Пиздячек, – поправил его Вова.

– Именно так, доктор! Вам виднее! Всё, теперь спокойно могу спать!

* * *

– Гоброе утро! – это теперь уже стало традиционным, видимо, приветствием.

– Гоброе, гоброе! Как спалось?

– Нормально! Замерз немного.

– Я тоже. Не досушили, видимо.