Одиннадцатая заповедь

– Я уж подумал, что мы потеряли с тобой связь, Арни, – сказал специальный агент Брейтуэйт, который был сегодня за главного. – Все в порядке?

– Да, – сказал Коннор. – Я просто хотел отлить и подумал, что не стоит делать это прямо над публикой.

– Принято, – со смехом произнес Брейтуэйт. – Продолжай следить за своим сектором. Красный Свет и Водопад скоро появятся на поле.

– Вас понял, – сказал Коннор голосом Арни. Рация умолкла.

Одиннадцать тридцать четыре.

Внизу раздался шум. Публика приветствовала команды, появившиеся из-под южной трибуны. Игроки, не торопясь, побежали к центру поля.

Коннор поднял к глазам бинокль и сфокусировал взгляд на осветительных вышках. Почти все агенты Секретной службы внимательно разглядывали сейчас собравшихся внизу болельщиков, чтобы вовремя засечь любое подозрительное движение. Коннор заметил юного Брэда, который был наверху блаженства.

Коннор развернулся на сто восемьдесят градусов. Теперь его взгляд был направлен вдоль линии, у которой стояли капитаны команд.

Одиннадцать тридцать шесть.

На трибунах вновь поднялся шум: это Джон Кент Кук гордо вывел на поле обоих президентов. Их окружала дюжина телохранителей, габаритами не уступавших футболистам. Коннору достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что и Зеримский, и Лоренс одеты в бронежилеты.

Пока президентов знакомили с игроками, Коннор проверил винтовку, загнал в патронник первый патрон и щелкнул затвором. Этот звук подействовал на него как выстрел стартового пистолета: его сердце забилось вдвое быстрее.

Одиннадцать сорок одна.

Джон Кент Кук шепнул что-то на ухо Лоренсу. Тот кивнул и вышел с Зеримским в проход между командами.

– Леди и джентльмены, – объявил диктор. – Прошу всех встать. Будет исполнен гимн Российской Федерации.

Раздался шум откидываемых сидений. Публика поднялась, чтобы прослушать мелодию, которую лишь единицы слышали когда-либо прежде.

Коннору много раз приходилось стоять и слушать государственный гимн России, и он понимал, что лишь немногие оркестры знают, в каком темпе и сколько куплетов играть. Поэтому он решил дождаться «Усеянного звездами знамени» и тогда уж использовать свой единственный шанс.

Российский гимн закончился. Коннор ждал, когда дирижер снова поднимет свою палочку. Для него это будет сигналом поймать Зеримского в прицел. Он посмотрел на флагшток: флаг «Редскинз» безжизненно висел, значит, ветра практически не было.

Дирижер поднял палочку во второй раз. Коннор просунул винтовку в щель между видеоэкраном и рекламным щитом и начал настраивать оптический прицел. Наконец затылок Зеримского заполнил собой всю центральную область прицела.

Раздались первые аккорды американского гимна. Коннор выдохнул. Три… два… один. Он мягко нажал на спуск. Как раз в этот момент Том Лоренс взмахнул правой рукой и приложил ладонь к сердцу. Зеримского отвлекло это движение. Он повернул голову влево, и пуля, не причинив вреда, пролетела у его правого уха. Семьдесят восемь тысяч нестройных голосов были гарантией того, что никто не услышал, как кусочек металла с глухим звуком зарылся в траву.

Брэд лежал на животе на платформе осветительной вышки и внимательно разглядывал в бинокль публику. Его взгляд остановился на «Джамботроне». Весь огромный экран заполнял собой неправдоподобно большой президент Лоренс. Его рука лежала на сердце, и он, не жалея сил, выпевал слова национального гимна.

Вдруг Брэду показалось, что между экраном и рекламным щитом что-то есть. Он присмотрелся внимательнее. Из щели торчал направленный на центр поля ствол винтовки.

– Прикройте и эвакуируйте президентов. Ствол.

Брэд произнес это столь уверенно и властно, что специальный агент Брейтуэйт и два других снайпера моментально перевели свои бинокли на «Джамботрон». Через несколько секунд они уже наблюдали за Коннором.

– Расслабься, – успокаивал себя Коннор. – У тебя полно времени.

Голова Зеримского вновь попала в поле зрения. Коннор прицелился и еще раз выдохнул. Три… два…

Пуля, выпущенная Брейтуэйтом, попала ему в левое плечо и отшвырнула назад. В этот момент оркестр как раз закончил исполнять американский гимн.

Двадцать восемь лет службы подготовили Коннора к этому моменту. Пытаясь не замечать страшной боли в плече, он добрался до двери, выключил свет и выбрался на галерею. Через сорок секунд он уже был у дальней двери, которая вела в служебный коридор. Он слышал рев стадиона – «Редскинз» готовились начать игру.

Коннор отпер дверь, доплелся до лифта и несколько раз ударил рукой по кнопке. Плечо болело все сильнее, но он знал, что с этим ничего не поделать. До прихода лифта оставалось около пятнадцати секунд. Вдруг его мотор умолк – очевидно, что-то выгружали на административном этаже.

Коннор решил действовать по запасному варианту. Еще никогда в жизни ему не приходилось этого делать. Если он пробудет здесь еще несколько секунд, его обязательно заметят.