Одиннадцатый цикл

Не все прославленные реликвии созданы руками Кузнеца. Где-то на просторах Минитрии таятся семь легендарных орудий, сотворенных из первородной краски. Однако есть реликвии более священные и загадочные – например, Ломаный посох. Витиеватой формы, созданный из перекрученного дерева, он якобы таит разряд первородной молнии, что, не настигнув цели, застыла в твердой оболочке. Страшно представить ее неимоверную мощь и что будет, если молнию выпустить.

– О первородном оружии

Я атаковал поверху, где враг не успеет закрыться. Вождю пришлось нырнуть под клинком; я воспользовался этим и перенаправил меч, полоснул акару правое плечо, тут же усиливая напор.

Сун’ра не отшатнулся, а, наоборот, дерзко сомкнул расстояние, размахиваясь сплеча. Я выставил щит – и слишком поздно осознал свою глупость.

От второго удара в ушах зазвенело, но меч не утратил скорости. Сун’ра отразил очередную атаку над головой.

Обсидиановая палица опять мелькнула с того же бока. Чувствовалось, как растет ее сверхъестественный вес, но вместо того чтобы отступаться, я вверил клинку власть над своими движениями. Прислушивался, куда он ведет руку, понимая: отведу ее, и меч вдвое замедлится. Нужно всецело отдаться этому ошеломительному шквалу атак. Наше оружие пролетало в дюйме от тел; мы оба понимали, что малейшая ошибка приведет к гибели.

Я в гладком стремительном вольте припал к земле и провернулся, выбросил меч вверх, набирая еще больше скорости.

Врагу ничего не оставалось, кроме как отпрянуть, но он быстро подстраивался под меня. Пятясь, он с размаха устремил палицу в землю. Удар оставил небольшую воронку, придавая лишнего веса оружию, и отбросил акара еще дальше.

Он остановился на месте и как бы подразнил меня, постучав молотом о щит, а на деле нарочно подтянул его к груди. Огоньки внутри обсидианового байка мерно вспыхивали, словно томящееся в ожидании сердце.

Мне тоже есть чем щегольнуть. Я замахал мечом, закрутил вокруг себя, увлекая ветер, пока всю длину клинка не покрыло оболочкой размытой дымки.

И вновь я ринулся в бой. Сун’ра тут же ответил замахом – но слишком рано. Неужели просчитался?

Нет.

Палица рухнула прямо перед ним в кучу земли и пыли, взмела их в воздух, скрывая вождя и в то же время выбивая у меня опору из-под ног.

Отступать поздно. Размахнувшись над головой, я рубанул сверху вниз. Рассеченная пыль завихрилась вслед за мечом.

Ответный удар пришелся сбоку. Я заметил его в самый последний миг и едва успел закрыться.

Тут же вспомнился наш с Норой бой и как меня отбросило через всю площадь. Голова пошла кругом.

Я хватал ртом воздух, приходя в себя; перед глазами все плыло. Пожар, эта полыхающая занавесь на фоне нашего инфернального действа, нарастал, освещая схватку. Протяжные, как ленты, языки пламени трепетали, наблюдая за происходящим, и вот на их фоне вычертило силуэт молодого вождя.

Сун’ра стоял на месте, совершенно непоколебимо постукивая по щиту.

Я встал и опустил взгляд на свой щит, которому пришел конец. Рельефное отцовское лицо было глубоко промято. И тут на меня снизошло озарение: а зачем он нужен, если только играет на руку противнику, утяжеляя палицу?

Я отпустил рукоять, и он соскользнул, вонзился заостренным низом в землю и опрокинулся.

Ему же щит на пользу, как и все, что тормозит мои удары, лишая преимущества в скорости, покуда палица становится лишь опаснее.

Мне мешает и еще кое-что.

Воткнув меч в землю, я принялся стягивать латы. Вначале отвязал некогда реющий белоснежный плащ, ныне выпачканный и драный. Он плюхнулся в грязь. Затем стянул одну за другой перчатки. Отстегнутые наплечники соскользнули по рукам прямо на труп клерианца с выпученными глазами. Снял кирасу через голову, сбросил отвязанные поножи и набедренники, а напоследок и кольчугу, что звякнула, как связка монет. От полководца-латника остался босой получеловек в потной рубахе и бурых штанах.

– Твой народ водружает на плечи столько лишнего в надежде уберечься от гибели. – Сун’ра постукивал Черной Карой о щит с исключительным самообладанием. – Так намного лучше.

Я не ответил. Пальцы на ногах поджались на окровавленной земле, ветер встряхнул перья на макушке. Я сделал шаг вперед. В воздухе танцевали искры, ноздри щекотало от гари и смрада паленой плоти.

– Приготовься, – сказал я и перехватил меч обеими руками, собираясь с силами.

Я молниеносно сомкнул разрыв – для него, верно, с виду за один шаг. Если бы не животные инстинкты, голова акара уже стала бы моим трофеем. Сун’ра едва успел увильнуть от меча – тот свистнул у самой шеи. Вождь рухнул наземь.