Одиннадцатый цикл

Опустилось молчание. Монахиня нарушила его первой.

– Меня зовут…

– Я знаю, кто вы.

– Не имею удовольствия похвастаться тем же.

Я замешкалась.

– Нора. Нора Роусом.

Мать Винри кивнула.

– Что вы хотели? – спросила я.

* * *

Мать Винри попросила отыскать Каселуду Далилы. Когда она вернулась за Эриком в суд, его вместе с книгой уже след простыл. Монахиня бы сама разыскала стражника, но он покинул Клерию – и я подозревала, куда держит путь. Лучше бы мне там не появляться… Нет, ради Далилы я обязана.

До Бракена добраться нетрудно, но только если не на своих двоих. Повезло, что по дороге попался обоз с рабочим дюжей, отеческой наружности. Я заплатила рубленым серебром. Дорожная беседа началась и кончилась его вопросом «Как звать?», что весьма порадовало. Я опасалась, попадется такой попутчик, у которого рот не закрывается.

Дорога ползла по круче, слева от которой бликовала река Дельбур. Свежий воздух и панорама ласкаемых ветром лугов нежили сердце после сегодняшних потрясений.

Я временами вспоминала об Эрике, гадая, где в Бракене его искать. Проще и безопаснее всего наведаться в подпольные бойцовые ямы. Если нет, то пройтись по борделям – кретин явно не прочь впихнуть в любое отверстие.

Перед глазами, к моей досаде, встало безразличное лицо Далилы. Где же та прежняя ясноглазая бойкая девочка? Всегда она была мне по душе и особенно умиляла, вступаясь за Джеремию перед язвой Бэком. Я даже с улыбкой воображала их с Джеремией свадьбу. Пусть я не создана для семейной жизни, масса женщин счастливы пойти под венец.

Мысли маятником качнулись в грядущее, и вырисованная в голове картина полиняла. Обтрепало краску по углам, мазки подернуло трещинами, насыщенный яркими цветами холст окропило грязными брызгами.

Джеремия взрослеет, и от этого, хочешь не хочешь, становится грустно. Даже после того как я четко дала понять, что стоит на кону, он все равно донес на подругу, обрек ее на подневольное существование.

Впрочем, всего я не знаю. Не исключено, что родители просто выдавили из него правду – и, скорее всего, это так.

Теперь вместо брата я тихо бранила их. Как повезло вырваться из логова этих лицемерных изуверских дикарей, будь оно трижды проклято. Впервые я ощутила укол стыда. Хотя нет, не впервые: стыд – давний мой спутник по жизни, но, если не взнуздывать его, они вновь накинут на меня удавку.

Ради свободы я, по сути, бросила Джеремию на съедение этим варварам. Раньше их пагубное влияние делилось между мной и братом пополам, а ныне он терпит его один. Когда отыщу Эрика и верну книгу, придется наведаться домой на пренеприятный разговор.

Тяжкая дума о горе-родителях породила новую, о дяде Дункане. Не заглянуть ли к нему в Бракене? Пока что я отложила эту мысль под сукно.

Глава двадцать шестая Нора

Не стоит клеймить Бракен бандитским логовом. Здесь попросту иной взгляд на происходящее. Кто не знает о подпольных бойцовских притонах и картежных? О жестоких собачьих боях? Знают все! Знают, но закрывают на это глаза. Обходят проблему молчанием, пока она не раздуется настолько, что ее нарекут городской изюминкой.

– «Неизбежное беспутство». Пол Раймен

За последним холмом простерла длинные закатные тени бражная и промышленная обитель. Удобно гнездясь в венце холмов, пыхтел в небо вечным чадом городок Бракен. Слева по широкой долине с пригорка, куда мы взбирались, мирно катил воды Дельбур.

Бракен располагался ближе всего к Болтону и был этаким его сопливым младшим братцем.

Я поблагодарила возницу за место в обозе, доплатив за то, что не донимал разговорами. Он привычно немо тронул полу шляпы с лентой и скрылся.

На ум опять пришел дядя Дункан: в конце концов, он живет в Бракене. Я отбросила эту мысль. Прежде всего – дело.

Не поспоришь, что с годами мы с ним отдалились. Я боялась опять наткнуться на него где-нибудь в стельку пьяного.

Потом о нем подумаю. Я быстрее зашагала по улице. Если Клерия преисполнена роскоши и помпы, то Бракен – суров и прагматичен.

За краску, за позолоту, за площадь нужно платить. Оттого улочки здесь тесные, дома жмутся вплотную и тянутся ввысь плотным бурьяном этажа на три: вширь городу уже расти некуда.

Ночью уныло свешенные головы фонарей льют на дорожный камень скудный свет. Тепла здесь недостает даже, кажется, скученным домам.

Снаружи весь Бракен облачен в оттенки серого – трупные, безликие, – а внутри под соломенными крышами и на каркасах стен царствует грязно-бурый. Любви в обличье города почти не вложили.

По тесной дороге враскачку плелись редкие горожане. Я спросила у местных дорогу до «Зубной феи» – есть тут где-то такой кабак. Днем он еле сводит концы с концами за счет опустившихся пропойц, готовых хлебать мочу под видом эля.