Одиночество дипломата

Англия того времени — образец европейского либерализма — все еще медленно и неохотно предоставляла евреям равные права. По-прежнему лица нехристианского вероисповедания не могли состоять на королевской службе. До 1871 года старейшие университеты Оксфорд и Кембридж не присваивали иудеям ученую степень. Лишь в 1890 году в Великобритании были сняты последние ограничения для лиц нехристианской веры.

Иуда Филипп Бенджамин сошел на английский берег 30 августа 1865 года. Позади остались крах Конфедерации, конфискация имущества и бегство наперегонки со смертью. В весьма преклонном для XIX столетия возрасте (пятьдесят пять лет) он должен был начинать жизнь сначала. Но даже в те горькие дни Иуда пишет одному из друзей в своем привычном стиле: «Я скорее приятно согрет чувством, что смог разочаровать своих врагов».

В Ливерпуле, имевшем традиционные торговые связи с американским Югом, образовалась значительная колония эмигрантов-южан. Здесь Бенджамин решил попытать счастья, как в годы молодости, в коммерческих операциях. Но сначала он — впервые за много лет — отправился в Париж повидать жену и дочь.

Годы совсем не изменили Натали, и она отнюдь не собиралась менять свой образ жизни. Париж действительно был лучшим местом на земле. Столица шампанского и канкана переживала расцвет. Наполеон III возводил грандиозный памятник своему режиму: Большие бульвары изменили облик Парижа, строилась Гранд-Опера — одно из крупнейших театральных сооружений мира. Город распущенных и насмешливых парвеню насвистывал мелодии новомодного Оффенбаха. Лишь безобразными призраками выглядели отсюда война, насилие, смерть.

Старые знакомые из числа эмигрантов предлагали начать все сначала именно здесь. Но что ждет его во французской столице? Прозябание на скромной должности клерка, расшаркивания на парижских паркетах перед более успешными соотечественниками, роль мужа-неудачника при красавице-жене? Иуда Бенджамин всегда выбирал собственный путь.

В Ливерпуле бывший государственный секретарь в последний раз увидел флаг погибшей Конфедерации. 6 ноября 1865 года фрегат «Шенандоа», последний боевой корабль мятежного Юга, израсходовав ресурсы и избежав пленения, спустил флаг в ливерпульской гавани. К этому времени в судьбе Бенджамина произошел новый поворот: банковская фирма «Оверенд», с которой он связывал свои коммерческие надежды, объявила о банкротстве.

Изгнание, бедность и букет болезней — таким было вступление в новую жизнь. Спустя несколько лет, когда время сгладило тяжесть воспоминаний, Бенджамин с горьким юмором сказал, что больше всего переживал, когда солдаты в Новом Орлеане сожгли его библиотеку и выпили его любимую мадеру. По-прежнему никому не дано было увидеть «маленького еврея» в подавленном состоянии. Злой рок мог надломить его жизнь, но не мог сломить его дух. Он не жаловался; он вновь боролся.

В начале 1866 года Иуда Бенджамин поступил в одну из старейших английских юридических школ Линкольнс-Инн в Лондоне. Учебное заведение располагалось в монастырского типа зданиях XIV века, подаренных герцогом Линкольном обществу лондонских правоведов. Чарльз Диккенс, одно время служивший в Линкольнс-Инн клерком, описал старинный зал для судебных заседаний в романе «Холодный дом». Библиотека Линкольнс-Инн хранила британское законодательное наследие последних пяти столетий. Теперь Бенджамину, в прошлом кандидату на пост Верховного судьи США, приходилось заново штудировать юридическую науку. Окружающие его молодые честолюбивые выпускники Оксфорда и Кембриджа иронично переглядывались — этот студент годился им в отцы.

«Лондон оставался Лондоном. Особый стиль придавал величие его угрюмости: тяжелый, чопорный, надменный, он избежал дешевизны; его отмечали сдержанность, нетерпимость ко всему неанглийскому и непоколебимое сознание собственного совершенства», — писал о британской столице историк Г. Адамс, сын посла США в Англии в годы Гражданской войны. Местоположение Линкольнс-Инн — на полпути между финансовой властью лондонского Сити и политической властью в Вестминстере — весьма точно отражало место этой юридической корпорации в структуре английского истеблишмента. Иуда Бенджамин был здесь чужаком, иммигрантом с американским акцентом, не слишком почитаемым в островном королевстве. Старинное и запутанное британское право, изобилующее толкованиями, добавлениями, поправками и прецедентами, было крепким орешком даже для такого образованного юриста, как он.

Один из самых известных американских политических деятелей жил в бедной студенческой квартирке Лондона и питался в самых дешевых пабах. Пожилой госсекретарь исчезнувшего государства старался больше ходить пешком, экономя на экипаже. Иуда носил простой черный сюртук. Одному из коллег он как-то сказал, что не любит вечерних костюмов, ибо «не соответствует их функции».