Одиночество дипломата

Итог неудавшейся миссии Буллита подвел Уинстон Черчилль в книге «Мировой кризис»: «Через неделю или две он (Буллит — Л. С.) возвратился в Париж с предложениями советского правительства, готового идти на соглашение. Момент оказался неподходящим: армии Колчака как раз в это время достигли в Сибири значительных успехов, а Бела Кун только что поднял коммунистический мятеж в Венгрии. Негодование французов и англичан против всякого соглашения с большевиками достигло своего предела, и советские предложения Буллиту, которые без сомнения были сами по себе лживы, вызвали всеобщее презрение».

Ленину и компании прочили крах в течение считанных месяцев. Лишь «белая ворона» Буллит продолжал твердить, что большевики закрепились в Кремле надолго и необходимо искать дипломатическое решение большевистской проблемы. В Париже и Лондоне росла уверенность, что генерал Деникин успешно громит красных на юге России, а адмирал Колчак, которого союзники признали «Верховным правителем России», ожидался к лету в Москве.

«Вождь мирового пролетариата» в свою очередь попытался вызвать дипломатический раздор на Западе. На VII Всероссийском съезде советов Ленин говорил, что они с Буллитом «в несколько часов заключили предварительный договор о мире». Стенограмма съезда зафиксировала саркастическую риторику лидера большевиков: «…А когда мы подписали договор, так и французский и английский министры сделали такого рода жест. (Ленин делает красноречивый жест ногой. Смех.) Буллит оказался с пустейшей бумажкой, и ему сказали: „Кто же мог ожидать, чтобы ты был так наивен, так глуп и поверил в демократизм Англии и Франции!“»

Десять дней Буллита в красной России не потрясли мир. Дипломатический успех американца на глазах превращался в бездумную авантюру. Газеты по обе стороны Атлантики с удовольствием смаковали подробности провалившихся сепаратных переговоров. Лидеры парижской конференции спешно дезавуировали дипломата. Президент Вильсон, несмотря на настойчивые просьбы полковника Хауза, отказывался от встречи с Биллом. Английский премьер-министр Ллойд Джордж, ранее лично инструктировавший Буллита, а затем сносившийся с ним через своего секретаря Ф. Керра, отрицал в британском парламенте сам факт контактов с «каким-то молодым американцем».

Единственным достижением миссии Буллита стало освобождение американского консула Р. Тредуэлла, которого большевистские власти держали под арестом в Ташкенте. «Проницательный» Ленин в итоге оказался прав, когда заявлял, что Уильяма Буллита «выставили не то жуликом, не то мальчишкой». Сам Билл, вернувшийся в отель «Крийон», чувствовал себя именно так. Седовласые джентльмены в смокингах не пускали «резвого не по годам» атташе дальше комнаты для секретарей.

17 мая 1919 года Буллит отправил прошение об отставке на имя главы государственного департамента Лансинга, а вслед ему — гневное письмо президенту Вильсону. В нем, в частности, говорилось: «Россию, ставшую лакмусовой бумажкой добрых намерений, как для Вас, так и для меня, даже не потрудились понять. Несправедливые же решения относительно Тироля, Фракии, Венгрии, Восточной Пруссии, Данцига, Саарской области и забвение принципа свободы морей сделают новые международные конфликты неизбежными. По моему мнению, существующая в настоящее время Лига Наций будет беспомощна предотвратить эти войны, и США окажутся втянуты в них…» Поразительно, что в письме президенту молодой дипломат безошибочно перечислил те географические «козырные карты», которые Гитлер станет использовать для установления «нового европейского порядка».

На Билла, как из рога изобилия, посыпались обвинения. Одни подозревали его в прогерманских настроениях, что звучало синонимом предателя, другие называли его «платным агентом большевиков». Вудро Вильсон и его европейские партнеры не захотели воспользоваться трудами этого странного молодого человека. Тот в ответ отправился на средиземноморский пляж, где, по его собственным словам, предпочитал «валяться на песке и смотреть, как мир катится в преисподнюю».

Младший брат Буллита Орвилл писал: «Я иногда думаю, что исполнение роли Рыцаря печального образа в йельском университетском театре придало Биллу донкихотские черты. С другой стороны, слова Патрика Генри (американского революционера и одного из предков Буллита — Л. С.) „Дайте мне свободу или дайте мне умереть“ вошли в его плоть и руководили им».