Одиночество и свобода

Однако ближайшее окружение книгу критики от духовного отца «парижской ноты» и властителя дум русского Монпарнаса ждало давно, и когда с открытием Издательства имени Чехова представилась возможность ее напечатать, многие знакомые Адамовича начали настаивать на том, чтобы он поскорее взялся за дело, торопя его и не понимая, почему он относится к этой идее без энтузиазма. Ходатаев оказалось даже слишком много: М. А. Алданов, В. С. Яновский, А. Ф. Даманская и др.

Издательство имени Чехова было по тем временам самым масштабным, хоть и недолго просуществовавшим (1952–1956) предприятием эмиграции. За четыре года издательство подготовило без малого две сотни книг (официально под маркой издательства вышли 178 книг 129-и авторов, плюс изрядное количество готовых книг не успело выйти и печаталось позже в других издательствах). Упор делался на художественную, мемуарную и научную литературу, которая не могла быть опубликована в СССР. При всех уступках политике отбор книг и авторов по большому счету следует признать очень удачным. По крайней мере, три-четыре десятка из этих книг по праву войдут в классику XX века.

Американцы, дававшие деньги на издательство в самый разгар холодной войны, изначально всю затею считали откровенно политической. Финансирование шло через Восточно-европейский фонд, филиал фонда Форда, и денежные суммы впрямую зависели от политической обстановки и отношений США с Советским Союзом. После XX съезда, как только наметилось улучшение в отношениях, финансирование было прекращено. Однако и тех книг, которые успели выйти, вполне достаточно, чтобы считать издательство имени Чехова самым известным и одним из самых удачных проектов книжного дела в эмиграции.

Директором издательства стал Николай Романович Вреден (1901–1955), живший в США с середины двадцатых годов и ранее попробовавший себя в качестве переводчика, литератора, торгового представителя. Должность главного редактора предлагалась имевшему большую популярность в Америке М. А. Алданову, однако тот предпочел остаться свободным художником, хотя в роли литературного эксперта и консультанта иной раз выступал и на издательские планы мог оказывать влияние. «Редактором издательства им. Чехова, по рекомендации Алданова, отказавшегося от предложения, была приглашена В. А. Александрова»[13]. Ее помощником (associate editor) стала Татьяна Георгиевна Терентьева. Наибольший литературный стаж из всех троих имела В. А. Александрова. Она сама писала критические статьи, и очень много, преимущественно о советской литературе, с политической подкладкой, в лучших традициях социальной критики Добролюбова, только без его таланта. В одном только «Социалистическом вестнике» В. Александрова постоянно публиковала статьи на протяжении тридцати с лишним лет. От этих трех лиц и зависело решение об издании книги Адамовича, а отчасти и ее состав.

В переписке Адамовича и писателей его круга все перипетии прохождения книги отразились очень хорошо.

В начале пятидесятых идея подвести итоги довоенному периоду эмигрантской литературы носилась в воздухе. Предложения об этом стали поступать в издательство имени Чехова, едва оно возникло. В июне 1952 года

A. Ф. Даманская решила проявить инициативу и, не спросив Адамовича, обратилась в Издательство имени Чехова с предложением издать книгу. Редакторы издательства были несколько удивлены и поинтересовались у Алданова, почему сам автор не обратился в издательство.

Адамович на вопрос Алданова ответил 28 июня 1952 года: «Я не могу на нее сердиться – потому что, вероятно, в ее действиях не было никаких дурных помыслов. Было м. б. желание продемонстрировать свою влиятельность и свое право покровительствовать молодежи, только и всего»[14].

Деликатный М. А. Алданов в переписке с мужем

B. А. Александровой С. М. Шварцем разъяснил недоразумение и, получив предварительное согласие, написал Адамовичу 2 июля 1952 года: «Не решаюсь Вам советовать, но думаю, что Вы могли бы “оффициально” предложить издательству книгу об эмигрантской литературе»[15].

К концу месяца, 27 июля 1952 года, Адамович отправил В. А. Александровой письмо с извинениями за непрошеное ходатайство А. Ф. Даманской и «вопросом, склонно ли было бы Чеховское изд<ательст>во принять от меня книгу о литературе в эмиграции»[16].

Слух о том, что издательство намерено выпустить книгу об эмигрантской литературе, разнесся молниеносно, и обсуждение животрепещущих вопросов, кто будет ее автором, и кто героем, продолжалось не один год. Масла в огонь подливало и само издательство, долго выбиравшее, кому заказать книгу, и никак не решавшееся предпочесть одного критика другому.

Несколько гипотетических героев будущей книги в такой ситуации, не сговариваясь, решили проявить инициативу и принялись давать издательству советы и вести сепаратные переговоры.