Одиночество Мередит

Я вышла из магазина и хотела кому-нибудь позвонить — Сэди, Тому, Селесте или даже Диане, — но решила подождать до дома. Этим моментом мне пока не хотелось делиться.

Я поставила сумку на тротуар и начала чистить банан. Он был идеально спелый — намного лучше, чем те, что я заказывала в интернете и дня на четыре клала в вазу, прежде чем их можно было есть.

— Мередит, это ты?

Сначала я услышала только голос, потому что мой взгляд был прикован к банану. Потом я обернулась, но не узнала пожилую женщину в элегантном красном пальто.

— Это ты! Не видела тебя целую вечность!

Я улыбнулась, неловко держа свой банан, потому что уже почистила его и не могла положить обратно в сумку.

— Здравствуйте… Как поживаете?

— Я Мари, Мари Росситер. Миссис Росситер.

Учительница истории.

— Миссис Росситер… Ох, простите, я вас не узнала.

— Все в порядке, милая. Сейчас-то я намного старше. — Она засмеялась. — Впрочем, ты тоже. Как поживаешь? Ты совсем не изменилась.

— У меня все хорошо.

— Рада слышать, милая. Чем ты занимаешься?

— Пишу статьи в интернете. Живу на соседней улице.

— Ого, пишешь? Что ж, я не удивлена. Ты всегда писала отличные рефераты. Ну ладно, мне пора идти, хочу привести голову в порядок. Мы пригласили гостей на ужин.

— Желаю хорошо провести время!

— Спасибо, милая. Береги себя.

На полпути домой я вдруг поняла, что миссис Росситер не знает обо мне ничего, кроме того, что я ей только что рассказала. Ни о чем другом она понятия не имеет. Возможно, придет домой и скажет мужу: «Сегодня видела одну из бывших учениц. Она теперь писательница». Вот, собственно, и все.

День 1414 Воскресенье, 2 июня 2019

Фиона изменилась. Широкие высветленные пряди волос и румянец на щеках. И глаза казались ярче. Может, она начала пользоваться тенями? Я не была уверена, но если так, то ей очень шло. Она выглядела лет на десять моложе, чем в последний раз, когда стояла у меня на пороге.

— Я принесла торт. — Она протянула мне белую коробку.

— Спасибо.

Фи прошла за мной на кухню, бросила сумку на пол и сняла куртку.

— Ты встречалась с женщиной из кризисного центра? Как тебе?

— С Барбарой? Она очень приятная.

Я открыла коробку и улыбнулась. Морковный торт, мой любимый. Я достала тарелки, нож, вилки, поставила чайник.

— Хочешь об этом поговорить?

— Не знаю, может быть. Но не сейчас.

— Ну, когда захочешь. Ты молодец, Мер.

— Мы обе с тобой молодцы, — поправила ее я. — А как ты? Все хорошо?

Я не рассказала, что часто не сплю по ночам, потому что беспокоюсь о ней. У нас вошло в привычку писать друг другу перед сном, но даже после этого мне трудно полностью расслабиться. В голове постоянно маячит тень Лукаса.

— Вообще-то, да. Он уехал к своему дяде в Данди.

— Ты с ним говорила?!

— Нет-нет. — Она помотала головой. — Встретила на почте его мать.

— Карен. — Я вспомнила маленькую тихую женщину: мы виделись в тот вечер, когда Лукас делал предложение, и потом на свадьбе.

— Она просила прощения. Сказала, что очень переживает, не знает, что на него нашло.

— Не знает, что на него нашло? — Я схватилась за ручку чайника и сосредоточилась на том, чтобы не пролить кипяток мимо кружек.

— Я понимаю, понимаю.

Она придвинулась ближе. Ее пальцы коснулись моей спины: легчайшее прикосновение, сообщающее, что она со мной в том, что действительно важно.

— Возможно, мне тоже нужно будет через это пройти — с Барбарой или с кем-то еще, — сказала она то ли мне, то ли себе, а может, нам обеим.

— Думаю, это поможет.

— Но не сейчас. Когда буду готова.

— Конечно, — согласилась я — мне ли не знать? — Кстати, я вчера ходила в магазин.

— Черт! Правда? Мередит, это круто. Я тобой горжусь.

— Спасибо.

Мы сели, и я наконец попробовала кусочек торта.

— Ух ты! Потрясающе. Где ты его взяла?

— Сама испекла. — Сестра довольно улыбнулась.

— Не верю. Он слишком вкусный.

Она засмеялась:

— Клянусь богом. Я много пеку последние пару лет. Это моя отдушина.

— Я тоже много пеку. Но не так хорошо, как ты. Тебе стоит начать свой бизнес — это правда изумительно.

— Я делала несколько праздничных тортов для друзей. Возможно, что-то и получится, кто знает. Может, я наконец-то уйду из этого супермаркета.

— Если будешь приходить ко мне чаще, я точно растолстею.

— А мне бы этого хотелось. Я не про «растолстею», а про «приходить чаще».

— Помнишь, как ты обзывала меня толстушкой, когда мы были маленькие? — не удержалась я.

— Я была глупая. Завидовала тебе. Твоим густым темным волосам, красивым большим глазам. Ты была… загадочной.

Я пристально взглянула на нее:

— Я и не подозревала. И завидовала тебе. Мне хотелось иметь твои светлые волосы и веснушки.

— Поцелуи солнца, — произнесли мы хором.

Я ела торт, смотрела, как Фиона пьет чай, и любовалась ее веснушками, курносым носиком, голубыми глазами. Все было такое же привычное, как черты моего собственного лица, даже после случившегося. Загадочная. Я мысленно прошептала это слово, пытаясь приложить его к себе. Может быть, еще не поздно помечтать о другой версии Мередит? Не похожей на ту, в какую меня, как в слишком тесное пальто, запихивала мама?