Одиночество Мередит

— Тетя Линда, ты не обязана была решать ее проблемы.

Она молчала, губы ее сжались в тонкую линию.

— Сейчас-то легко говорить, милая, — произнесла она наконец.

Она осталась еще на час, записывая аккуратным почерком на обороте чека из «Теско» все, что смогла вспомнить о нашем отце. Я прикрепила листок к дверце холодильника — скудный список имен и мест, в точности которых она не была уверена на сто процентов.

Внизу списка — имя врача нашей матери и номер ее палаты.

1987

Мы возвращались из магазина через парк, размахивая пакетом. Он взлетал высоко в воздух, угрожая осыпать нас булочками и банками с супом — чечевичным для меня, грибным для Фи, гороховым с ветчиной для мамы.

У качелей собралась толпа ребят, некоторые сидели сверху на раме, свесив длинные ноги. Я заметила их первой и пошла быстрее. Фи поступила наоборот — замедлила шаг и повернула голову в их сторону.

— Фи, не надо, — прошептала я.

— Не будь такой трусихой, — усмехнулась она, потянув за сумку, пока я не остановилась рядом с ней.

У меня не было выбора — если бы я продолжила идти, пакет бы треснул. Она управляла ситуацией, как всегда.

— Мне нужно в туалет, — взмолилась я.

— Ничего тебе не нужно, — огрызнулась она. А толпе крикнула: — На что уставились? Может, вам еще портрет на память подарить?

Кто-то из них рассмеялся. Один мальчишка повыше спрыгнул с качелей, засунул руки в карманы и неторопливо направился к нам.

Я так крепко сжимала ручку пластикового пакета, что посередине ладони образовалась вмятина.

— Пошли. — Я старалась, чтобы голос звучал ровно. — Я серьезно. У него может быть пистолет, или нож, или что угодно.

Фиона усмехнулась:

— Мер, ему двенадцать. Нет у него никакого пистолета.

Она выпрямила спину и выпятила грудь.

— Ну, давай портрет.

Волосы у мальчишки были выбриты по бокам, лицо покрыто прыщами. Он был рослым, как мужчина, но с узкими плечами и хилым детским торсом. Он остановился в нескольких футах от нас, сунул в рот сигарету и закурил, не отрывая от меня взгляда.

Я посмотрела на сестру. Она поморщилась, глядя на мальчишку:

— Ты о чем?

— Ты предлагала портрет, так давай. У тебя, малявка, наверняка в кармане карандаши. Вот и нарисуй.

Он глубоко затянулся, потом как-то странно двинул челюстью и выпустил большое, идеально круглое кольцо дыма.

— Отвали отсюда со своими вонючими сигаретами. — Голос Фионы был спокойным.

Мальчишка рассмеялся:

— А ты в выражениях не стесняешься. Вся в мамашу.

Я почувствовала в груди что-то странное, как будто сердце на секунду остановилось. Меня затошнило. Я взглянула на сестру. Она дернула носом, всего раз, но в остальном была невозмутима.

— Что ты знаешь о нашей матери? — требовательно спросила она.

— Что она шлюха.

— Она не шлюха, понял?

— Пофиг. Ты все равно на нее похожа.

Все произошло очень быстро. Я подумала, что выронила пакет, но потом поняла, что это Фиона выхватила его у меня из рук. Он упал на землю, и я увидела, как сестра схватила банку с супом и запустила ею в голову мальчишки.

Она промахнулась — банка приземлилась у него под ногами, а затем медленно покатилась обратно.

— Меткий удар, — ухмыльнулся мальчишка.

Теперь мне действительно нужно было в туалет. В прошлый раз я соврала, чтобы заставить ее поторопиться, но теперь тяжесть в мочевом пузыре стала реальной, а до дома оставалось еще минут пять ходьбы.

— Откуда ты знаешь нашу мать? — Голос Фионы стал громче.

Банка с супом продолжала катиться. Если ее не подобрать, вечером нам обеим достанется по половине порции. Но я была слишком напугана и не могла пошевелиться.

— Ее все знают.

— Врешь.

Мальчишка пожал плечами. Теперь ему стало с нами скучно. Он оглянулся на своих друзей и кивнул одному из них.

— Как скажешь. Передай своей мамочке привет от сына Донни.

— Какого еще Донни?

Но мальчишка повернулся и пошел обратно к друзьям, буркнув что-то, чего я не расслышала.

— Кто такой Донни? — пробормотала я.

— Черт, Мередит. — Фиона направилась за помятой банкой супа.

Я подняла пакет и раскрыла его, но она прошествовала мимо меня.

Я побежала ее догонять.

— Не понимаю, за что ты на меня злишься.

— Я не злюсь.

— Фи, не иди слишком быстро. Я хочу в туалет.

— Ты еще такой ребенок.

Она замедлила шаг, но я все равно плелась позади нее.

Подождав несколько минут, пока ее плечи чуть расслабятся, я спросила:

— Как ты думаешь, о чем говорил этот пацан?

— Ну, мы не знаем и половины того, что она творит, ведь так?

— Ты что имеешь в виду?

— Когда она уходит вечером и не возвращается, как думаешь, где она пропадает?

— Понятия не имею. С тетей Линдой?

— Сначала, может, и с тетей Линдой, но вряд ли она остается с ней на всю ночь.

Я не особо понимала, о чем она говорит, и мы почти дошли до нашей улицы. Все, о чем я могла думать, — это как быстрее попасть в туалет. Мне было все равно, кто такой Донни и откуда мама его знает.

— Давай просто вернемся домой и поужинаем. Она будет волноваться, где мы.

Увидев наш дом, я бросилась бежать, крепко прижимая к животу пакет с покупками. Я бросила его на пороге, не заботясь о супе, и схватилась за ручку двери. Она не двигалась. Я надавила на нее.