Одиночество (СИ)

Да, мои родные знали, что у меня появился постоянный парень, с которым я живу. Сеструха уже успела оценить Сашку по его рвению в нашем огороде. Мама с удовольствием поила Сашу чаем, как когда-то Володю, и рассказывала ему семейные истории.

– Кто звонил? – спросил Сашка, выходя из душа.

– Мама. У меня вроде как сегодня день рождения.

– Ух, ты! Днюха. Ну, Лёша, поздравляю! – он чмокнул меня в щёку. – Сколько тебе стукнуло то?

И тут я сообразил, что вообще-то у меня юбилей.

– Тридцать.

– Ого! Это дата. Надо отпраздновать.

– Мама пригласила на чай. Пойдём?

– Пойдём.

Саша оделся, затем долго рылся в своей сумке.

– Лёша, на день рождения положено дарить подарки, – он подошёл ко мне, держа коробочку в руках. – Вот. Мужской одеколон.

Я взял коробку, открыл и понюхал, желая узнать его запах, и тут же застыл с флакончиком в руках. Этот запах я узнал бы из тысячи. Так пах мой Володя. Я чуть не кончил тут же, на месте. У меня мгновенно встал член в штанах.

– Спасибо, Саш, – я очнулся и закрыл флакон. – Мне нравится этот запах.

Я поставил коробочку на стол.

– Пошли. Мама ждёт.

Мы неплохо посидели в семейном кругу. Всё же Сашка был компанейским парнем. С Танюхой они прямо спелись. Сестрица показывала ему свой детский альбом и с восторгом на него поглядывала.

– Лёшка, – вздохнула она страдальчески позже в кухне, когда мы мыли посуду, а Сашка ушёл курить, – ну почему нормальные мужики – геи? Это же несправедливо. Вон, какой у тебя Саша.

Глаза сестры вдруг подёрнулись мечтательной пеленой.

– А что Саша? – не понял я.

– Красивый, высокий, боксом занимался, трудолюбивый, – мамин огород не узнать. А какой сексуальный.

Танькины глаза горели.

– Тань, ты чего? – тревожно спросил я. – Ты часом не влюбилась?

Татьяна вздохнула.

– Танька, глупенькая ты. Саша – гей и мой парень.

– Да, я знаю. Лёшка, ну, почему всё самое лучшее достаётся тебе?

– А кто только недавно подпевал Витьке, что все пидоры грязные и недостойны внимания? – не сдержался я, пытаясь уколоть Татьяну, как можно больнее. Иногда я становлюсь такой сволочью, что сам себя ненавижу в этот момент.

– Лёша, ну дурой я была. Прости.

Похоже, что Таня не обиделась. Я обнял её по-братски.

– Это ты меня прости. Какую-то хрень тебе сказал.

– Лёш, а Володя как?

Я вздрогнул.

– Ты не переживай. У тебя Сашка по любому лучше.

– Почему? – я поднял голову.

– Ну. Володя тебя намного старше, ты смотрелся рядом с ним, как мальчишка. И животик у него уже намечается. Седина на висках. А Саша как раз для тебя. Вы вместе так смотритесь классно!

Странно, то, что сейчас сказала Танюха про Володю, я не замечал. Какой животик? Ну, он просто такой мягонький, и так приятно было тереться об него пахом. Седина? Да вообще, чуть-чуть. Я так любил перебирать эти прядки на висках. Возраст? Какой там возраст? У Володи на меня член стоял постоянно. У молодых так не стоит.

Я прижался к сестре, как когда-то в детстве. Хотя она и была меня младше на два года, но она всегда была меня мудрее и взрослее.

– Таня, дело не в возрасте и внешности, дело в самом человеке.

Танюша погладила меня по волосам.

– Лёша, ты у нас замечательный. И ты будешь счастливым.

Я тихонько вздохнул. Похоже, что в жизни бывает только один идеальный партнёр. И я его упустил по собственной глупости.

*****

С Сашей у нас шло всё ровно и без потрясений. Я всё ждал, что между нами пробежит искра, и я, наконец, захочу его так, как когда-то хотел Володю. Но ничего не происходило. Я тихо тосковал, когда Сашки не было дома, доставал флакончик одеколона, нюхал его, как наркоман и дрочил.

Прошёл июль, спала одуряющая духота и жара, начался мягкий август, который принёс нам неприятности и потрясения. Шестнадцатого августа, в воскресенье, страна легла спокойно спать. На следующий день мы с Сашей, как обычно, пришли на работу. Только мы разложились, и нависли над чертежами, как в кабинет залетел шеф.

– Всё. Доигрались. Дефолт. Только что сообщение было.

Мы одновременно подняли головы, чуть не стукнувшись лбами.

– Как дефолт? – воскликнули в голос. – И что теперь будет?

– Не знаю, – шеф устало опустился на стул. – Скорее всего, у нас не будет никакой финансовой поддержки. Даже государственной.

У меня всё пересохло во рту. Приплыли.

Конечно, трудности начались не сразу. Но всё к этому шло. Ко всему прочему произошла и девальвация рубля.

Ещё осенью нам выплачивали ежемесячно зарплату и аванс. Потом мы забыли про слово «аванс». Затем стали задерживать зарплату. Зимой мы перешли на картошку. Благо она уродилась на тех самых четырёх сотках. В 1999 году нам перестали выплачивать зарплату. Сашка дёргался, курил как паровоз, и надолго уезжал со своими друзьями на случайные заработки. Он считал, что если не платят зарплату, то и ходить на работу не следует. На этой почве мы ссорились, орали друг на друга, и он уходил от меня на несколько дней домой, к маме. Потом он приползал обратно и просился, обещая мне вечную любовь. В конце концов, его уволили.

Да. Мы же тогда выиграли конкурс РФФИ, но денег нам не дали. Вернее, тянули, обещая всё выплатить в конце года.