Одиночество в сети. Возвращение к началу

В воскресенье утром они прогуливались по Монмартру. Когда они поднялись на холм Церкви Сакре-Кер и, запыхавшись от восхождения, уселись на траве, Алекс вытащил из кармана пиджака два сердечка-леденца на палочке.

Затем они поехали в «Кафе-де-Флор»: всего лишь несколько километров от Монмартра, а дорога заняла больше часа. Карина непременно хотела выпить там кофе. Должно быть, в этом была какая-то их тайна, потому что Алекс улыбнулся и начал целовать жену.

Кофе в «Кафе-де-Флор» не был каким-то особенно вкусным. Да и само кафе тоже не отличалось особой атмосферой. И тем не менее, благодаря своей культовой историчности это было особое кафе. Она знала об этом еще до «той самой книги». Когда они заняли столик снаружи, она на секунду покинула Карину и Алекса и зашла внутрь. Зал со стульями из красного дерева, многочисленными зеркалами. Люди за столиками уткнулись в свои телефоны. ОНА здесь писала тогда электронный адрес тому, книжному, Якубу. Первый раз от руки. На бумажной салфетке…

А еще в той книге было одно замечательное стихотворение о грехе и греховности супружества, которое звучало так:

Боже, мы Тебе снимся вместе
На краях тарелок, когда я разливаю суп,
И на краешке супружеского остывшего ложа,
В углубленьях морщинок около глаз.
Мы упорно Тебе снимся вместе.
И Ты соединяешь нам руки,
Так что мы не можем убежать друг от друга.
А если нет,
То не введи нас во искушение.
Пусть оплачут меня
Воскресные домашние макароны.
Дай заснуть
И избави нас –
Каждого по отдельности.
Аминь.

Но самое интересное, пожалуй, то, что Кинга-дальнобойщица знала это стихотворение наизусть…

Вот так и закончились «парижские каникулы». В Мюнхен они возвращались с Кариной вечерним рейсом. Вдвоем. Алекс прямо из Парижа летел в Берлин подписывать договоры на «следующий транш» финансирования проекта. В отель приехали около десяти вечера. Надя приняла душ и, сидя с ноутбуком на подоконнике, писала Якубу об увиденном.

Затем она закурила, откупорила бутылку вина и отыскала адрес Игнация. Ей нужно было с кем-то посоветоваться, поговорить, услышать слова утешения. Она выбрала Игнация. Мудрый и рассудительный, только он из близких ей людей мог быть абсолютно объективным. Карина отпадала, она слишком много знала. Поделиться этой тайной с кем-либо еще, даже с Кариной, было бы предательством по отношению к ее Якубу. А вот Игнаций – как бы совершенно посторонний в этом деле, он даже не знал о существовании Якуба.

А дело в сухом остатке выглядело так: Агнешка Доброслава зарегистрировалась в парижском отеле «Релэ Боске» 15 июля 1996 года, а девять месяцев спустя у нее родился сын. Это факт. Даже если в реальной жизни это может быть простым совпадением, в «той самой книге» это никакая не случайность.

То, что мать Якуба – героиня «той книги», никаких сомнений, и крайне наивно думать, что все было иначе. Но с другой стороны, было бы несправедливо считать ее греховной, злой, коварной, прелюбодейкой и изменницей. Надя не знает, что о ней думают другие женщины, но может сказать определенно: две из них – она, Надя, и Кинга, косметолог и дальнобойщица в одном лице – ею восхищаются. Именно так. Восхищаются! Если бы она тогда была ею, то, как и Якубова тетя Аня «села бы на лавочку в аэропорту и ждала бы самолет, который доставит ее к нему, даже если бы пришлось ждать неделю». Примерно так сказала та (книжная) Аня. Или как-то так. Она точно не помнила.