Одиночество вдвоем

— Мам, я боюсь, — захныкала дочь.

На секунду Бабирханов замер, затем, сделав усилие, взял себя в руки.

— Вам нужно в Москву, в Кащенко.

— А кто это такая? — наивно спросила женщина.

Бабирханов неожиданно рассмеялся. Нелепость суждений этой женщины никак не вязалась с ее внешностью. Азербайджанка двадцатых годов вдруг предстала перед ним. И довольно-таки миловидная азербайджанка.

— Вы кто по специальности?

— Я не работаю.

— Как? И никогда не работали?

Она вскинула брови.

— Какое вам дело? — И после паузы добавила: — Не разрешают.

Бабирханов с интересом разглядывал ее. Правильные, нежные черты лица, прямой, тонкий, несколько вздернутый нос, красивые губы, стройная, она в целом была хороша собой.

— И сколько у вас детей? Трое, четверо?

Женщина насторожилась.

— А вам зачем это знать?

— Ну… Как правило, красивые девушки рано выходят замуж и становятся после детей еще более красивыми женщинами.

— Оставьте ваши комплименты для жены. — Она встала и засобиралась уходить.

— Согласен. Но это не комплимент. Это искреннее восхищение.

— И восхищение тоже.

Дверь открылась, вошла медсестра.

— Доктор, вас просит завотделением.

Бабирханов не удивился.

— Так скоро? Ну ладно. Я на минутку. — Он торопливо вышел. Медсестра неодобрительно покачала головой.

— Ну и ну. Очень смелый товарищ наш новый доктор. Он наверное и заведующую не боится. А у нее брат в горкоме.

— Ну и что? — Женщина опять села. — При чем тут брат? По-моему ваш доктор достаточно искренний.

— Искренность бессмысленна, когда бесплатна. За искренность премию не получишь. А нагоняй — запросто.

Вошел Бабирханов, несколько взбудораженный.

— Вы можете пройти в следующий кабинет, к доктору Асадовой. Я попросил ее принять вас. А вы, пожалуйста, проводите ее. Вот карточка.

— Спасибо. — Женщина благодарно улыбнулась и, взяв малышку за руку, удалилась. Медсестра вышла следом.

Дверь не успела закрыться за ними. Ворвалась заведующая терапевтическим отделением.

— Много берете на себя, доктор, — угрожающе начала она. — Первый день, а уже жалобы. В чем дело? Почему вы не зашли ко мне?

— У меня идет прием.

— Прием, — раздраженно сыронизировала завотделением. — Больные могут подождать.

Спокойствие и уверенность Бабирханова выводили ее из себя.

— Не могу.

— Не советую пререкаться со мной. Не успели освоиться, а уже взятки вымогаете.

Бабирханов опешил.

— Кто? Я?

Заведующая с ненавистью указала на него пальцем.

— Именно вы. Полчаса назад на вас жаловался больной, фамилия… — Она нетерпеливо побарабанила рукой по столу, силясь вспомнить. — Как же его фамилия? Шофер, если не ошибаюсь.

— И что же? — спокойно спросил Бабирханов.

— Я ему не поверила. Выпроводила кое-как, пообещала, что разберусь и приму меры.

— Какой мерзавец!

Заведующая подошла поближе и, понизив голос, вкрадчиво добавила:

— И еще он сказал, что вы обменяли свою квартиру. Четыре на три. И за комнату якобы получили деньги.

Бабирханов оторопел. Его охватила безысходная глухая тоска. Волна необъятной горечи подавила желание оправдываться, что-то доказывать, убеждать.

— Подлец… Даже слов не найду… Вот что я вам скажу. — Неожиданно он выпрямился. — Да, действительно. Недавно, всего лишь две недели назад, я обменял квартиру. Правильно, у нас были четыре комнаты в разных местах города, теперь три. Но за разницу я денег не получал.

— Это следовало бы еще выяснить.

— Выясняйте, пожалуйста. На каком хотите уровне — выясняйте. Я никого не боюсь. Никого!

Последнее слово он произнес с вызовом. Так, по крайней мере, показалось ему самому.

Вошла медсестра.

— Вот, — протянула она заведующей бумаги, — остался только наш доктор.

— Обождите. — Она повернулась к Бабирханову. — Ну, что ж, доктор. Будем считать, что все выяснили.

— Пожалуйста. — Бабирханов встал и направился к выходу. — Считайте как угодно.

Медсестра явно недоумевала. Обычно властная, повелительная заведующая сегодня была не в форме.

— Не поняла. А как же отчет, премия?

— Тсс… Тише. По-моему, я его узнала.

Медсестра округлила глаза.

— Узнали?

— Да. В Совмине республики есть его однофамилец. Очень похожий на него. Уверена, брат.

— Что вы говорите?

— Убеждена. Он, он, не иначе. Очень похож. И врач наш, такой уверенный, такой смелый. Так может вести себя человек, явно опирающийся на поддержку сверху…

— А как быть с премией? Квартальная ведь, двадцать процентов…

— Ничего, ничего. — Она приободрилась и многозначительно добавила: — Как-нибудь утрясем в райздравотделе. Ну, я пошла.

После ее ухода медсестра подсела к телефону.

Вошли Бабирханов, та женщина с дочкой.

— Мам, я устала, — жалобно взмолилась девочка.

— Сейчас, сейчас, доченька. Вы не обижайтесь, доктор, но мне как-то жутко — мужчина-врач осматривает женщину. А я азербайджанка.

— Я тоже азербайджанец, но медицина есть медицина.

— В любом случае вам большое спасибо. — Она открыла сумочку, стала копаться в ней. — Как же мне вас отблагодарить?

«Я, кажется, начинаю сходить с ума, — подумал он, — в этой поликлинике видно так заведено — платить за все.»

— Какая еще благодарность? Считайте, что уже отблагодарили.

Женщина удивленно остановилась.

— Как? Чем?