Одиночество вдвоем

Когда нет супруга или супруги — значит, нет надежного тыла. Если нет такого тыла, нет уверенности в том, что ты делаешь, чем ты занимаешься. В масштабах одной небольшой деревни это грустно, а в большом густонаселенном городе — страшно. Неуверенность часто порождает ошибки, которые притормаживают прогресс и развитие.

Он вдруг заметил, что головная боль уже исчезла, что у него, как поговаривали товарищи, появилось второе дыхание, что рядом с ним сидит женщина, готовая быть с ним. Он украдкой взглянул на нее. Глаза ее были закрыты. Сделал движение.

— Ты что? — прошептала она.

— Думал, спишь.

— Он тоже так думал. — Она прыснула. Смеялась долго, уткнувшись в одеяло.

— Кто?

— Ладно, так и быть, расскажу. Только еще чуть-чуть и дай мне сигарету.

Студент повиновался.

Несколько секунд она раздумывала.

— Значит, так, — торжественно начала она, — есть у нас один главный архитектор. Давно замечаю — неровно дышит. Все Танечка, Танюша. Билеты доставал на концерты всякие. Я все отказывала и отказывала. Обиделся. Целый месяц словно не замечал. А сегодня утром подошел в буфете и сказал: «У меня день рождения? Пойдешь?» Я от растерянности согласилась. После работы он нанял такси, и мы приехали к нему в Чертаново. Я почему-то думала, что в доме будут гости или, в худшем случае, его родители. А он, оказывается, живет один. Разведенный. Ну, деваться некуда и неудобно как-то… Вошли. Он накрыл стол, выставил пиво, коньяк, вино. — Она сбросила пепел. — Выпили, поговорили, потанцевали. У меня закружилась голова, и я легла. Вероятно лежала с закрытыми глазами. И время, наверное, какое-то прошло. Вдруг — смотрю, а он уже голый, направился в ванную принимать душ. Я тихонечко встала, на цыпочках вышла из квартиры и бросилась бежать. А тут ты. — Она снова рассмеялась. Как мальчишка, разбивший камнем окно неприятелю. — Вот так, студент. Убежала от одного, попала к другому.

Студент придвинулся.

Горячий долгий поцелуй подхлестнул поостывшие чувства, наскоро вывел на рельсы взаимовлечения. Говорить не хотелось, объясняться тоже. Говорили руки, говорили полусомкнувшиеся глаза, объяснялись губы. В окно падал уже лунный свет, вырывая по очереди из полутьмы то его, то ее. Жажда игры в любовь наполняла каждое по-своему опустошенное сердце.

В мгновение ока он расстегнул все пуговицы на кофте, помог ей раздеться.

— Мне надо выйти, — стыдливо прошептала она, обжигая его ухо горячими губами.

— Если честно, мне тоже.

Она хихикнула и сделала жест рукой — при выходе из комнаты направо. Минуты через две он вернулся. Женщина все еще сидела в джинсах.

— Налей еще чуток, чисто символически, а то я совсем не пьянею. А я пока сбегаю, — пропела она и умчалась.

Студент разлил в оба стакана, затем на цыпочках подошел к окну. Ночь. Тишина. За окном ни души. Оно выходило во двор, где под брезентом стояла одинокая машина. В форточку бил свежий воздух, разбавляя накуренный воздух комнаты. Он зябко съежился.

Ощутив прикосновение, обернулся. Таня, томно улыбаясь, стояла перед ним в коротеньком французском пеньюаре, который он как-то раз заметил в универмаге.

— Ты что? — целуя его, спросила она.

— А что? — не понял он.

— Почему не лег?

— Ждал тебя.

Он привлек ее к себе и сразу же ощутил запах польских духов.

— «Может быть»? — шмыгнул он носом.

— «Быть может».

— Один черт. Постой-ка. — Он взял ее на руки и пошел к дивану. Бережно уложил, затем поспешно стал раздеваться.

— Сильный, — мечтательно произнесла она.

Пронзительный телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. В испуге и недоумении замерли. Прозвенел второй звонок, еще более настойчивый, чем первый.

— Кто это может быть?

С третьим звонком Таня выхватила трубку.

— Алло? — испуганно спросила она. — Да, да, это я. Кто?.. А-а-а… Здравствуйте… Что с ней? Спасибо, что позвонили, Юлия Михайловна… Сейчас… бегу, бегу… — Положив трубку, Таня с минуту молчала, затем, ни слова не говоря, принялась торопливо одеваться.

— Что-нибудь серьезное? — осторожно осведомился студент, увидев ее изменившееся лицо.

Таня, не отрываясь, безнадежно махнула рукой — не до тебя, мол. Подождав еще немного, он лихо вскочил с дивана и подошел к окну.

— Ну, не обижайся, миленький. Она упала. Не может встать. Язык к тому же отнялся.

— Кто? — спросил он, не оборачиваясь.

— Свекровь, кто же еще… Я уже готова.

Студент обернулся. Таня включила свет в прихожей и, видимо, причесывалась перед зеркалом.

— Так мне одеваться, или ты все-таки придешь? — раздраженно спросил он, мыслено ругая Танину свекровь.

— Как хочешь. Хочешь, спи.

— А сколько времени?

— Ровно три.

— Нет, одну я тебя не пушу, — сказал он, понимая, что оставаться здесь одному по крайней мере глупо. Кроме того, ей одной переться бог весть куда в ночь тоже немыслимо. Он лихорадочно натянул брюки, заправил сорочку и, взяв пиджак, пошел к выходу.

Таня шла быстро, он — едва поспевал за ней.

— Далеко? — прерывисто дыша, спросил он.

— Близко, за «Повторной».

Они вышли на Спиридоньевский переулок и, пройдя совсем немного, вошли в подъезд. Он в нерешительности остановился у лифта.

— Он отключен, — предупредила Таня и первая стала подниматься.