Одиночество вдвоем

Она права, хотя именно у матерей особенно расшатаны нервы. Мою мать никак нельзя было назвать нормальной. Во время родительских собраний в средней школе я беспокойно сидела дома, молясь, чтобы она не вздумала вдруг пригласить сына учителя французского языка поиграть со мной.

Работая в журнале «Лаки», я брала интервью у женщины, которая через восемь недель после рождения ребенка встречалась со школьником, так как на нее производило очень сильное впечатление то, как он на скейтборде совершал прыжки на 360 градусов. Он засмотрелся на коляску и залюбовался ее ребенком. Три недели спустя она околачивалась вокруг школы в лиловых бриджах с вышивкой и в атласном топе без лямок. Она сказала мне: «Меня не волнует, что об этом подумают люди. Я люблю его, а он любит меня. Единственная проблема: когда приходят его друзья, они выпивают все наше спиртное».

Эта женщина не исключение. Матери готовы в любой момент завести знакомство на стороне. Они десятки лет невозмутимо долдонят детям, чтобы те доедали свои рыбные палочки и спрашивали: «Можно мне выйти из-за стола?», а потом в один прекрасный день они уходят навсегда, не оставив записки или не вымыв сковородку.

— Ты дрожишь, — сказала Элайза.

— У меня в голове заклинило. Ничего не могу решить. Даже такие мелочи, как сходить мне сейчас в туалет или немного потерпеть. Ничего не могу с собой поделать.

— Может быть, тебе у кого-нибудь проконсультироваться?

Я подумала об Эшли и о его «лошадиных таблетках».

— Отчего это у тебя? — спросила Элайза. — Я думала, ты справляешься. Мне казалось, что ты приятно проводишь время.

Я рассказала ей, как после унижения, испытанного в общей раздевалке бассейна, я решила успокоить себя горячими напитками. Порции различных сортов кофе были разлиты в хромированные стаканы с ручкой и в пластиковые склеенные чашки. Одни стаканы были с хлопьями из белого шоколада, другие без шоколада, в некоторых плавал имбирный порошок или ванильная бурда. Я уставилась на доску с меню, раздумывая, будет ли имбирный порошок плавать на поверхности или пойдет ко дну, как намокшее печенье. Названия в меню с замысловатыми изображениями дымящихся чашек были написаны мелом.

— Кофе можно? — спросила я кротко.

— Какой кофе? — спросила девушка с наретушированным лицом.

— Не знаю.

— Ну вы можете решить? Мы заняты.

Я вышла из кафе, так ничего и не заказав.

— Ты не позвонила мне, потому что не могла выбрать кофе? — округлила глаза Элайза.

— Нет, из-за Рональда. Помнишь Рональда, того «туриста»? Представляешь, он назвал меня Нэнси.

Синди подала мне фарфоровую чашку с пакетиком лечебного травяного чая красноватого цвета.

— Тебе нужно встряхнуться, чтобы ты снова почувствовала себя женщиной, — произнесла Элайза.

Синди держала Бена на руках. Он разглядывал ее, часто мигая, его мать была взвинчена как никогда. Элайза сорвала узкое черное платье с вешалки.

— Примерь это. Ребенку хорошо со мной.

Я посмотрела на нее: тонкая и ухоженная с довольным младенцем на руках. Мать и ребенок с журнальной обложки, с которой она сошла в магазин с Беном.

Я сорвала верхнюю одежду и натянула платье, ничего от этого не ожидая: вытянутая черная труба с жалкими полосками. Однако я ошибалась. Платье изящно ниспадало красивыми складками, создавая иллюзию, что я никогда не имела отношения к родильной палате.

— Туфли, — приказала Элайза.

Синди появилась снова с плетеными сандалиями, как лакрица.

— Куда я буду ходить во всем этом?

— Куда угодно. Все это пригодится, когда ты снова вернешься на работу. Люди ходят сейчас на работу в чем угодно, — ответила Элайза.

Мне кажется, что тысяча лет прошло с тех пор, как я последний раз была в офисе, но я все еще была приверженцем удобной повседневной обуви и огромного лязгающего компьютера.

Офисы издательства «Лаки» имели такой унылый бежевый цвет, что я была благодарна за эти излишне триумфально-трагедийные интервью и всегда с удовольствием отправлялась домой к интервьюированным женщинам. Даже город Лутон мог бы поднять настроение в солнечный день.

— Мы снова с прежней Ниной, — разглагольствовала Элайза.

Я посмотрела на свое отражение и постаралась распрямить плечи. Влажные от слез глаза и новый наряд возымели действие и придали вид, который, возможно, был не вполне богинеподобный, но улучшение по сравнению с прежней женщиной, которая налетела на тонированную стеклянную дверь, было очевидным.