Одиночество вдвоем

Я уже собиралась сказать ему нет, не лучше, потому что мы не будем заниматься этим. Конечно, мы ляжем, но мы не будем спать. Но он, пошатываясь, уже побрел в ванную и с шумом захлопнул за собой дверь. Оттуда послышалось, как что-то тяжелое упало на кафельный пол. Я подергала дверь ванной. Она не открывалась.

— Джонатан, пожалуйста, открой мне.

Дверь открылась, и я едва смогла пролезть в образовавшуюся щель. Джонатан валялся на полу, галстук съехал набок и болтался поперек рубашки. Я присела рядом с ним и попыталась поддержать его, но он стал корчиться, как ребенок, который не хочет, чтобы его брали на руки.

— В чем дело? — спросила я.

Он зачарованно смотрел в точку, где сходились голубой и кремовый кафель. Его любимые успокаивающие цвета.

— Я слишком много выпил, — объяснил он кафельным плиткам.

— Я дам тебе воды.

— Нина, — крикнул он мне вслед, — все это ерунда, ведь так, все?

Я оглянулась и увидела, что его щека прижималась к унитазу. Когда я подошла ближе, то увидела, что он бесшумно плачет, но это были не робкие слезы, а водопад, падающий с его пятнистого подбородка на идеально отглаженный, но заляпанный грязными пальцами воротник рубашки.

Глава 9 ДЕТСКАЯ ДРУЖБА

Джонатан спал, не обращая внимания на раздававшиеся приятные попискивания пейджера, отказываясь отвечать на настойчивые напоминания, что на работе с нетерпением ждут его присутствия. Я подозревала, что впервые в истории Джонатан прогуливал работу.

— Хочешь, я позвоню вместо тебя? — спросила я.

Раздалось робкое мычание.

— Что им сказать?

Он перевернулся со спины на живот, волосы свисали с его головы влажными завитками.

— Скажи, я болен, — жалобно простонал он.

— Всего лишь болен?

— Или нездоровится.

— Правильно. Я знаю, — произнесла я и похлопала его рукой по мокрой голове. Придется звонить вместо тебя. — Я скажу им, что ты отравился дарами моря.

Я набрала номер и произнесла:

— Это Нина, Джонатана… — Мне было неудобно, оттого, что я не знала, как себя назвать, если ты не замужем. Жена — это не совсем так, подруга — слишком фривольно и подразумевает, что мы имеем общий кухонный комбайн, а партнер — слишком деловито, и трудно было бы поверить, что нас объединяет секс…

— Я звоню от имени Джонатана. У него возникли проблемы с желудком, и он не спал всю ночь.

Коллега Джонатана хихикнул и произнес:

— Дары моря?

— Вот именно.

Я вошла в спальню, чтобы сказать, как здорово мне удалось провести их, но Джонатан крепко спал. В комнате стоял запах, как в пивной. Выдержанный алкоголь бродил в кишках. Подъемное окно с трудом открылось, но снова упало вниз, слегка задев мои пальцы. Я подложила рабочий башмак Джонатана.

Раздался звонок в дверь. Вошла Бет, ее тонкие косы были завязаны полосатой ленточкой, к ее боку непрочным на вид шарфом была привязана Мод. Бет чмокнула меня в щеку. От нее пахло выпечкой. Я забыла, что сегодня устраиваю утренник с кофе для компании молодых матерей, возглавляемой Бет. Вы ходит, я забыла приготовить внушительную гору домашних леденцов, как принято в этих случаях.

Я случайно наткнулась на кружок любителей утреннего кофе, в который меня ввела Бет, взяв под свою опеку давно, еще во время предродовых консультаций.

— Тебе нужны маленькие друзья, — заявила она, когда мы стали настоящими матерями, и стало ясно, что она знает больше, чем я. Она называла это «группой поддержки». Женщины, которые знают, через что тебе приходится пройти. Мое имя было быстро добавлено в список начинающих мам, которые установили дружеские отношения, обсуждали образцовый сон и лечение рубцов после кесарева сечения, обменивались советами. В течение недели между нами были теплые дружеские отношения. Я никогда не знакомилась сразу с таким количеством незнакомых людей, с самого поступления в школу, когда мне было четыре года.

Феб приехала вскоре после Бет. Она что-то жевала, может быть, недоеденный завтрак. Ее челюсть напоминала кирпич, а щеки горели румянцем. Феб пришла со своим старшим ребенком и собиралась кормить его только хлебцами и овощами. Ей и в голову не пришло в течение всего утра дать ему пирожные с орехами, облитые сливочной помадкой, что, по моему мнению, несправедливо по отношению к ребенку. У него был сердитый вид (и не удивительно), как будто он потерял шоколадку.

Бет познакомилась с Феб в художественной студии. Слово «студия» ассоциировалось у меня с электроосветительными установками. Здесь младенцев и маленьких детей усаживали на пластиковую подстилку и давали им возможность выразить свое творчество с помощью стертых кисточек и акварельной краски. Бет вставила творение Мод в большую рамку и повесила над традиционным камином. Всякий раз, когда я туда захожу, я чувствую себя обязанной сказать что-то умное о красках, например: «Посмотрите, как пурпурный цвет сочетается с красным! Какое необыкновенное сочетание сиреневого и зеленого!»