Одиночество волка

– Если он умрет, то надо будет. А если нет, то тебя не трону, хотя потом буду сожалеть об этом.

Пантелей забрал у женщины ружье и вышел из комнаты. Он почувствовал, как Люда потянулась к нему, но вслед за ним не вышла.

Каин не умер на операционном столе. Но рана в его боку оказалась достаточно серьезной. Куда более опасной, чем та, которую получил Пантелей. Она до сих пор не зажила.

– Раненого можете оставить у меня, – сказал Миша. – А сами уезжайте.

Он готов был на все, лишь бы только выставить незваных гостей за дверь.

– Ты нас гонишь?

– Вам совсем не обязательно здесь оставаться.

– Ты нас гонишь?

– Мне нужно на работу.

– Уйдешь и оставишь свою жену без присмотра?

– Сначала уйдете вы.

– Ты обещал приютить нас.

– Не обещал.

– Плохой ты человек, – сказал Пантелей и выразительно глянул на Жилу.

Тот мигом сгреб врача в охапку. Ластик помог его связать. Пантелей взял пластырь, отрезал кусок.

– Я прокляну тебя, если с Людой… – успел крикнуть лепила.

Пантелей заклеил ему рот, достал пистолет, снял с предохранителя. Миша мог бы послать Пантелея на три буквы, он бы его простил. Но тут проклятие. Опять!

– Пантелей, не надо, – сказал кто-то и тронул его за плечо.

Пантелей обернулся и увидел Жадика. Тот стоял и качал головой.

– А почему не надо? – спросил Пантелей и вжал ствол пистолета ему в живот.

Жадик стал белым как мел.

– Если ты не веришь в проклятие, то оно к тебе не прицепится, – сказал Жила.

– Всем разболтал? – спросил Пантелей, в тихом бешенстве глядя на Жадика.

– Никому ничего, – пробормотал тот.

– Молись, падла!

– Мы уйдем от тебя, – сказал вдруг Жила.

– Чего?! – Пантелей едва удержался, чтобы не направить на него ствол пистолета.

– Нельзя так. – Рядом с Жилой встал Гасан.

– Что нельзя?

– Ты на своей бабе реально помешался, – сказал Жила. – А это неправильно. Мы не для этого с тобой.

– Пацанов потеряли, – не остался в стороне и Ластик.

– Я не понял, это что, бунт на корабле?

– Нет. Просто с катушек съезжать не надо, – заявил Ластик.

– Это бунт.

Ластик опустил глаза, давая понять, что готов сдать назад, если Пантелей успокоится. А Жила чуть склонил голову. Он сказал все, что думал, и теперь готов был понести за это наказание. В разумных, разумеется, пределах.

Пантелей понял, что разговор нужно сворачивать. Иначе ситуация реально выйдет из-под контроля, а этого допустить никак нельзя. Потом уже, когда все устаканится, он произведет разбор полетов. Первым под нож пойдет Жадик. Но это будет не сегодня.

– Я не верю в проклятия, – сказал он.

– Так нет никакого проклятия, – оживился Жила. – У нас все нормально. Поживем пару дней тут.

– Это ты так решил?

Жила опустил глаза.

– Как я скажу, так и будет. А я уже решил. Этого закрыть в кладовке! – Пантелей кивком показал на врача.

– Надолго?

– Пока не остынет.

Жила и Жадик унесли Мишу, вернулись. Одного Пантелей оставил на шухере, другому велел смотреть за Каином, остальным спать.

– А с бабой что делать? – спросил Гасан.

– А что с ней делать? – Пантелей хищно глянул на него.

– Так хорошая баба.

– Нечего такому добру пропадать, – сказал Жила.

– Никаких баб! – отрезал Пантелей, гневно глянув на него.

Он и сам думал о том, что Люде можно было бы найти достойное применение. С каждым по очереди, без всякой групповушки. А что, молодые пацаны после старого мужа – за счастье. Но нельзя было идти у братвы на поводу. Он просто обязан был отвечать на все отказом.

– Мы Каина спасать приехали, а не беспредельничать.

– Как скажешь. – Гасан развел руками.

– Да, как скажу, так и будет! Если кто не согласен, то патронов у меня много. Кто что не понял?

Пантелей не стал пускать дело на самотек. Он определил каждому пацану его место, расписал порядок, в котором они должны становиться на стрем, даже разрешил всем ширнуться, чтобы лучше спалось. У Миши нашелся морфий, его и пустили в ход. Укол сделали и врачу. Потом братки развязали его, но так в кладовке и оставили.

Ширнулся и Пантелей. Лег, поймал приход, уже засыпал, когда открылась дверь, и в комнату вошла Марина.

– Ты откуда? – удивился он.

– Я хочу поговорить, – голосом Люды сказала она.

– Тьфу ты!

Ну да, это и была Люда.

Она подошла к нему, села на край кровати и сказала:

– Я все понимаю. Вы скрываетесь от милиции, вам нужно где-то пересидеть. Да и раненый у вас.

– Это хорошо, что ты все понимаешь.

– И Миша все понимает.

– Так ты за Мишу пришла просить. Мы его развязали. Он просто спит.

– В кладовке? Я хочу взглянуть на него.

– А в спальню к себе взять его не хочешь?

– Можно и в спальню, – ответила Люда и пожала плечами.

– Или он старый для тебя?

– Кто сказал?

– У меня любовница была. Такая же молодая, как ты. Муж у нее был такой же старый.

– И что?

– Я убил его. Хочешь, я пришибу и твоего Мишу?

– Не надо. Я сама, – закрыв глаза, сказала Люда.

– Что сама? Мужа убьешь?

Она качнула головой, поднялась, расстегнула пуговицы, распахнула халат.

– Только Мишу не тронь, – сказала женщина, укладываясь рядом с ним.

– Миша здесь ни при чем, – заявил Пантелей. – Просто ты хочешь, чтобы я тебя трахнул.

– Нет, – не открывая глаз, тихо сказала она.

– Да!