Одиночество зверя (СИ)

— Охотно верю. Но речь идёт не о спектакле, билеты в свободную продажу не поступят, частные приглашения и контрамарки также в наши планы не входят. Как я сказал, совещание будет носить рабочий характер, продлится несколько часов. Нам предстоит обсудить множество технических вопросов, набросать планы возможных действий при разных сценариях развития событий. Работа предстоит большая, трудная и ответственная, но жаловаться на тяготы судьбы я не намерен. Тем не менее, мы ведь не обсудили и другие варианты, помимо политической дуэли между мной и Сергеем Александровичем.

— Они существуют?

— Само собой. Их набор очевиден: либо на выборы не пойдёт никто из нас, либо кто-то один.

— Никто? Вы допускаете и такой вариант развития событий?

— Считаю его наименее вероятным. Я бы сказал, почти невероятным. Отказ от продолжения борьбы всегда выглядит поражением. Да, по сути, таковым и является. Мол, я не знаю, куда идти дальше, освободите меня от груза ответственности.

— Получается, действующий политик никогда не должен оставлять занимаемый им пост.

— Почему? В случае поражения у него просто не будет выбора. Лично я не считаю себя разгромленным и готов продолжить своё служение. В каком качестве — другой вопрос.

— Как бы вы определили признаки политического поражения?

— В первую очередь — ухудшение экономической и социальной ситуации в стране при обратных тенденциях во внешнем мире. Полагаю, в настоящее время мы начинаем поступательное движение вперёд, отрабатывая ущёрб, причинённый кризисом. Полностью отойти от власти именно сейчас — означало бы признание ошибочности политики, проводившейся все последние годы, а я считаю её правильной.

— Игорь Петрович, в среде политических аналитиков наиболее вероятным вариантом развития событий считается так называемая рокировка — то есть, предполагается повторный обмен креслами между вами и Покровским. Вы можете прокомментировать такую оценку?

— Подобный вариант я отношу к числу вероятных, но, как я сказал, окончательное решение пока не принято. Консультации уже начались, но предугадать их исход прямо здесь и сейчас я не берусь.

— То есть, вы не считаете его единственно возможным?

— Николай Игоревич, вы снова вымогаете у меня твёрдый ответ. Если я сейчас утвердительно отвечу на ваш вопрос, то упомянутое вами сообщество политических аналитиков скажет: «Саранцев взбунтовался против Покровского». Ошибка кроется в самой посылке, ведь никто ничего не решает разом за всех. Я вполне допускаю вероятность обратной рокировки, хотя меня не устраивает метафора. Есть в ней какой-то намёк на мошенничество или нечестную игру. Давайте сразу договоримся: в таком решении нет ничего незаконного.

— Да, разумеется, — поспешно кивнул Самсонов и зачем-то поправил лежащий на столе телефон.

— Я никому никогда, ни публично, ни тайно, не давал торжественного обещания непременно пойти на второй президентский срок. Если кто-то непременно ждёт от меня именно такого шага, он имеет на то полное право, но решать мне. Кстати, противоположной клятвы я тоже никогда не давал. Повторяю, в воскресенье вечером я объявлю о своих ближайших политических планах. Сейчас их не знает никто, включая меня. Если прочтёте или услышите где-нибудь обратное утверждение, плюньте лжецу в глаза. Даже если я действительно поменяюсь креслами с Сергеем Александровичем, как все напряжённо ждут, то в данный момент мы такой договорённости ещё не достигли.

— Игорь Петрович, вы назвали возможным также и сохранение нынешнего «статус кво». То есть, вы идёте на президентские выборы, а Покровский остаётся в должности премьер-министра. В таком случае, кто станет вашим основным соперником на выборах?

— Можно подумать, вы сами не знаете.

— Не знаю.

— Да бросьте, Николай Игоревич. Конечно, знаете.

— Вы имеете в виду Зарубина?

— Разумеется.

— А в случае, если на выборы пойдёте вы, а не Покровский?

— Тоже Зарубин.

— А если вы сойдётесь все трое?

— Надеюсь, в таком случае Зарубин станет третьим. Если мы выйдем на дистанцию вместе с Покровским, ситуация слишком запутается, и предугадывать исход я не берусь. Думаю, часть избирателей Единой России мне привлечь всё же удастся, а насколько большую — зависит от хода предвыборной кампании. Которая ещё не началась, и которую обсуждать не имеет смысла.

Самсонов немного помедлил, словно не решаясь произнести следующее слово. Но произнёс его, робко отведя глаза:

— Игорь Петрович, вы боитесь Покровского?

Саранцев ошарашенно помолчал, потом пожал плечами:

— В каком смысле — боюсь? Полагаете, он способен подкараулить меня в тёмном углу и побить?

— Нет, в политическом смысле. Вы зависите от него?

— Знаете, Николай Игоревич, в некоторой степени все люди зависят друг от друга. Например, сейчас вы публикацией этого интервью можете оказать влияние на меня.

— Но я не претендую на степень влияния, сколько-нибудь сопоставимую с возможностями Сергея Александровича. Если он будет категорически против вашего участия в предстоящих выборах, вы пойдёте на них?