Одиночка

— Нормально все. В публичных выступлениях всегда есть риск облажаться. Как-нибудь в другой раз выпью шампанского.

В груди тоскливо колет. Мне будет этого не хватать. Диминого умения красиво выражать мысли и его положительности. Надо ли выразить надежду, что мы сможем видеться и остаться друзьями? Не стоит, пожалуй. Мое положение куда выгоднее его и такое предложение может сойти за милостыню.

— Я в тот день напился с горя, — произносит он вдруг с тихим смешком. — Голова с утра трещала ужасно.

Я бы хотела уметь как он: не бояться подставляться. Получив удар, запросто признаться в своей боли, а не кусать в ответ. Почему-то подобное часто воспринимается как слабость, хотя на деле в этом заключена огромная сила. Уметь не прятать душу, даже когда она кровоточит. Благодаря этому, я теперь твердо знаю, что Диму мой отказ не сломал и он все тот же нормальный парень.

— Я желаю тебе счастья. И тоже хочу попросить извинения. За все. Надеюсь, скоро наступит день, когда ты поймешь, что все случилось к лучшему. Главное не сомневайся, что ты как никто достоин любви.

От этих слов, идущих от души, глаза ожидаемо мокнут. Еще чуть-чуть и я действительно брошусь ему на шею.

— Да я и не сомневаюсь, — охлаждает мой порыв Дима. — Конечно, все у меня будет в свое время.

Вот она, разница между теми, кто в детстве получил достаточно любви, а теми, кто нет. Когда уехал Адиль, мне на полном серьезе казалось, что в жизни больше не будет ничего хорошего. У Димы не так, и это просто прекрасно.

— Ну что, — он оборачивается в сторону входной двери, где уже около минуты не раздается ни звука. — Парни вроде все перетаскали. Я пойду.

— Конечно, — с готовностью киваю я. — Иди. Если что-то вспомню — я тебя наберу… — неловко похлопываю себя по карману джинсов в подтверждение. — И если что-то из твоих вещей найду, тоже. Номер же не собираешься менять?

— Да нет, не собираюсь.

Мы вместе идем в прихожую. К моим губам намертво прилипла легкая полулыбка. Почему-то без нее я не мыслю эти проводы. Наверное, не хочется, чтобы они выглядели грустно.

— Я там машину бросил прямо возле подъезда, — бормочет себе под нос Дима, завязывая шнурки. — Надеюсь, никого там не закрыл.

Выпрямившись, смотрит мне в глаза.

— Пока, — тихо выговариваю я, удерживая на лице выражение Джоконды. — Еще увидимся.

— Мне кажется, что ты со временем будешь жалеть, Даш. Счастливой он тебя вряд ли сделает.

Полуулыбка никуда не делась, не дрогнула даже. Опровергать эти слова — делать Диме только больнее, так что пусть думает как хочет. Они совсем ничего о нем не знают, как и о том, что счастливой с ним я уже была совсем недавно.

Дав себе несколько минут, чтобы осмыслить официально состоявшийся разрыв, я принимаюсь за коробки. Физический труд помогает отвлечься — это я давно заметила.

Одежду отправляю в стирку. Кажется правильным входить в новую жизнь, предварительно стерев следы прошлого. С украшениями выходит немного хуже. Начав раскладывать их на комоде, я против воли окунаюсь в воспоминания. Эти серьги с каплевидными бриллиантами дарил мне Дима на окончание ординатуры. Помню, Ксюша ими очень восхищалась — она у нас главный ювелирный ценитель. Потом он повез нас в ресторан и кучу тостов наговорил в мою честь. И все сам, без намеком и подсказок. По-настоящему за меня радовался.

Защелкнув бархатную коробочку, я в нерешительности смотрю на следующую. Кто знает, как много воспоминаний она в себе хранит?

Спасает звонок в дверь, от которого сердце волнительно екает. Кто это? Доставку я не заказывала, если только…

— Привет, — от неожиданности я розовею, ощущая, как пульс радостно разгоняется. — А я думала, ты у мамы задержишься.

Адиль переступает порог, на ходу стягивая со лба бейсболку с каплями подтаявшего снега на ней.

— Она уснула быстро. Ты вроде сказала, что дома будешь, поэтому я не стал звонить.

И потом, будто спохватившись, смотрит. Ничего? Нормально?

А я улыбаюсь как дура, что по моему лицу и без того становится понятно: нормально конечно. Очень тебе рада.

Дима всегда предупреждал о визите, даже если мы о встрече заранее договаривались. Но так мне будто бы нравится гораздо больше. Когда сюрприз.

— Кофе будешь? Или кушать?

— Давай кофе. Может, поедем куда-нибудь перекусить? «Раджа» вроде нормальное место, Робсон говорил.

Я кусаю губы от растекающегося по телу предвкушения. Хорошими заведениями меня давно не удивить, а вот походами туда с Адилем — да. «Радж» действительно отличное место. Там в кабинках удобные диваны и полумрак, и можно беспрепятственно обниматься.

— Я быстро соберусь, — обещаю я и спохватываюсь. — А ты точно туда хочешь? Может быть, лучше в чайхану?

— Я все ем, — отмахивается Адиль, идя за мной. — Давай в «Радж», раз решили.

В спальне мы оба останавливаемся: Адиль — от увиденных коробок, я — оттого, что о них вспомнила.

— Зая, что ли приезжал? — глухо и с запинкой выговаривает он, оглядывая разбросанные вещи.