Одинокая наследница. Дело о лошади танцовщицы с веерами. Дело о ленивом любовнике

— Да, видел. Я могу идентифицировать его, потому что на ручке нацарапаны, мои инициалы. Я нашел этот нож под ковриком в багажнике автомобиля обвиняемой. Когда я его обнаружил, он был точно в таком же состоянии, что и сейчас, только к настоящему времени пятна засохшей крови подвергли химическому анализу в полицейской лаборатории, поэтому их вид несколько изменен. Нож в целом выглядит немного по-другому, потому что и ручку, и лезвие покрывали специальным составом, чтобы снять отпечатки пальцев.

— Были ли обнаружены чьи-либо отпечатки пальцев?

— Нет, сэр. Ручку очень тщательно вытерли, так что она оказалась абсолютно чистой.

— Это вывод свидетеля, — выразил протест Мейсон.

Лейтенант Трэгг улыбнулся и сказал:

— Я изменю свою фразу. На ручке не было никаких отпечатков пальцев, вообще никаких, даже самых слабых пятен. А как человек с большим опытом работы по уголовным делам, — с видом победителя добавил Трэгг, — и давно занимающийся дактилоскопированием, я с уверенностью могу заявить, что подобное могло произойти только в том случае, если ручку тщательно вытерли.

— Собираетесь ли вы приобщить этот нож к делу как одно из доказательств? — обратился Мейсон к Гано-веру.

— Да, — ответил заместитель окружного прокурора.

— При сложившихся обстоятельствах, — заявил Мейсон, — у меня нет никаких возражений. Пусть он будет приобщен как доказательство.

Судья Осборн был искренне удивлен.

— Конечно, — заметил он, — еще не сделана попытка доказать, что это и есть орудие убийства. Хотя очевидно, что покойная погибла от ножевого ранения и что размеры этого ножа примерно совпадают с размерами раны, других доказательств не представлено.

— Ваша честь, — снова заговорил Гановер, — у меня есть и другие доказательства.

— Заместитель окружного прокурора желает, чтобы этот нож был признан одним из доказательств, — сказал Мейсон. — Его идентифицировали, как нож, обнаруженный в автомобиле обвиняемой, и у меня нет возражений против того, чтобы он был приобщен к делу в качестве доказательства.

— Как орудие убийства? — спросил Гановер.

Мейсон холодно улыбнулся.

— У меня нет возражений против того, чтобы он был приобщен к делу в качестве доказательства, как нож, найденный в багажнике автомобиля обвиняемой.

— Прекрасно, — резким тоном ответил Гановер. — Пусть он будет приобщен на этих основаниях, а мы покажем связь в дальнейшем.

Судья Осборн поджал губы, словно размышляя, высказывать свое мнение или нет, и наконец заявил:

— Хорошо, нож приобщается к делу в качестве доказательства. Секретарь зарегистрирует его под соответствующим номером. Продолжайте, господа.

— Ваша честь, — обратился Гановер к судье, — мне бы хотелось на какое-то время попросить лейтенанта Трэгга занять свое место в зале и пригласить другого свидетеля, а потом вновь позвать лейтенанта.

— Не возражаю, — сказал Мейсон.

Трэгг встал.

— Сержант Голкомб, — пригласил Гановер.

Сержант Голкомб принял присягу, назвал полное имя,

возраст, адрес, род занятий, а затем удобно устроился в свидетельском кресле.

— Вы знакомы с обвиняемой Марлин Марлоу? — спросил Гановер.

— Да.

— Вы говорили с ней о ее взаимоотношениях с Розой Килинг? Это предварительной вопрос, сержант. Просто ответьте «да» или «нет».

— Да.

— Когда?

— Семнадцатого числа этого месяца.

— В тот день, когда был обнаружен труп Розы Килинг?

— Да.

— Где происходил ваш разговор с обвиняемой?

— г В отделе по раскрытию убийств полицейского управления.

— Сделала ли в то время обвиняемая Марлин Марлоу какие-либо заявления касательно своего пребывания в квартире Розы Килинг?

— Да.

— Что она сказала?

— Секундочку, — прервал Мейсон. — Не сделано должного предварительного обоснования. Свидетель не указал', было ли заявление обвиняемой добровольным или оно получено под давлением.

— Ваша честь, в таком обосновании нет необходимости, — возразил Гановер. — Нам требуется только факт признания. А признание в чем-либо, противоречащем интересам допрашиваемого, не обязательно должно даваться добровольно. Это установленное правило.

— Тем не менее, — продолжал Мейсон, — я считаю, что то, что мой уважаемый коллега называет призванием, затрагивает права подзащитной, поэтому я требую вначале выяснить, было ли признание добровольным. Ваша честь, могу ли я задать несколько вопросов сержанту Голкомбу на этой стадии?

— Да, — разрешил судья Осборн.

— Когда обвиняемая сделала это заявление, присутствовало несколько полицейских? — спросил Мейсон сержанта Голкомба.

— Да.

— Они сидели вокруг обвиняемой?

— Они сидели таким образом, чтобы все было слышно.

— Как освещалась комната?

— Электрическим светом. Мы уже перестали пользоваться керосином, когда я начал работать.

В зале суда послышался смех.

— Но в комнате горела одна очень яркая лампа? — Да.

— И она была направлена точно в лицо мисс Марлоу?

— Невозможно осветить комнату таким образом, чтобы часть света не падала на лицо допрашиваемого, —

попытался объяснить сержант Голкомб. — Мы пытаемся обеспечить комфорт, но не можем это делать в такой степени.

В зале опять послышался смех.

— Лампа была установлена так, что лучи света концентрировались именно на лице обвиняемой?