Одинокая волчица

Когда за дело берутся профессионалы, не бывает ни осечек, ни накладок. Теплым майским утром москвичи имели возможность полюбоваться огромным траурным кортежем, растянувшимся на несколько кварталов. По странному совпадению, в нем не было ни одной отечественной машины — только темные иномарки с тонированными стеклами. Милиция занималась двумя привычными уже делами: отгоняла людей с видеокамерами и терпеливо отвечала на вопросы зевак, причем ответ был лаконичен и емок:

— Кого надо, того и хоронят.

Глубинный смысл и прелесть этой фразы по достоинству могла бы оценить, пожалуй, только Ирина, но она её, во-первых, не слышала, а во-вторых, мысли её были очень далеко от печальной церемонии. Удобно откинувшись на мягкие подушки лимузина, Ирина думала о том, какой приятный вечер её нынче ожидает: к полуночи приедет Музыкант с очередной порцией «тонизирующих веществ», бар в её личных апартаментах заполнен красивыми бутылками до отказа, а безумно раздражавшую её горничную накануне уволили. Вместо неё появилось существо среднего рода и среднего возраста, судя по поведению — немая. Умеет Николай Дмитриевич подбирать персонал, ничего не скажешь. Надо будет его поблагодарить как-нибудь потеплее.

При мысли о форме благодарности лицо Ирины слегка омрачилось. Наличных денег фактически не было, где их взять, она понятия не имела, а обаятельнейший Лев Валерианович в ответ на довольно прозрачный намек просто вынул из кармана пачку банкнот и сказал:

— Потом сочтемся, голубушка.

Интересное кино получается! Он — душеприказчик или опекун? Если ей теперь до скончания века придется клянчить у него каждую копейку, так уж лучше бы Попугаю и не умирать. Тем более, что друг его закадычный, кажется, метит на ещё теплое место. Поменять одного старика на другого — только этого и не хватало для полного счастья! А послать его открытым текстом далеко и надолго нельзя. Пока — нельзя. Он в отместку может так все финансовые дела запутать, что она голой по миру пойдет, да ещё будет радоваться, что жива осталась. Нравы в этой среде простые, церемониться не будут.

Надо бы с Николаем Дмитриевичем пошептаться. Этот может кое-что подсказать. Не за так, конечно, но с ним хоть спать не придется. Пообещать твердый процент с каждой получаемой суммы — и ладушки. Зря она его со Львом свела, недодумала. Старый пройдоха может охранника перекупить, тогда они её с двух сторон прижмут — мало не покажется. Надо срочно наводить мосты, перетягивать полковника в отставке на свою сторону.

Ирина бросила из-под ресниц короткий взгляд в сторону переднего сидения, где в обманчивой неподвижности застыл Николай Дмитриевич. За три дня он успел узнать много, даже слишком много, так что выбирать не приходится. Убить его? Как? Это не Юля, с которой можно было делать все, что душеньке угодно. Нанять кого-нибудь? Она никого, кроме Музыканта, не знает, а он и без того не в восторге, что пришлось труп «подружки» вывозить. Кстати, Музыкант первый сказал, что начальник охраны опасен. Нет, ну до чего подло все-таки устроена жизнь! Молодая, красивая, богатая вдова должна оглядываться при каждом своем шаге! Не-е-т, хватит с неё таких развлечений! Девять дней ещё можно потерпеть, а потом нужно продать это самое «дело», положить денежки в какой-нибудь заграничный банк и жить в свое удовольствие подальше от России…

— Ирина Феликсовна, — услышала она негромкий голос.

— Да? — отозвалась она, маскируя надменностью испуг.

(Неужели о чем-то догадался? Тогда придется платить ещё дороже.)

— Я попрошу вас во время похорон держаться поближе ко мне. Не отходите ни на шаг.

— Вы что, ждете покушения на меня?

— У меня такая работа, — терпеливо, как малому ребенку, пояснил ей Николай Дмитриевич. — Я отвечаю за вашу безопасность головой, в прямом и переносном смысле слова. Да и Лев Валерианович обеспокоен…

— Он первый киллера и наймет! — брякнула Ирина и тут же прикусила язык.

Когда она отучится говорить то, что думает? А если этот секьюрити тут же доложит Льву Валериановичу, о странных умозаключениях вдовицы? А если в этом дурацком завещании что-то такое предусмотрено на случай её смерти, причем предусмотрено исключительно в пользу душеприказчика? А если…

— Вы серьезно? — отозвался Николай Дмитриевич. — Ему это выгодно?

— У меня мысли путаются, — вполне естественно пожаловалась Ирина. — Никак не приду в себя после всего этого кошмара. И потом… я первый раз в жизни на похоронах. До этого только в кино видела.

— Успокойтесь, Ирина Феликсовна, — почти мягко сказал Николай Дмитриевич. — Вы действительно измучены, у вас нервы на пределе. Вам нужно отдохнуть хотя бы неделю, таблеточки какие-нибудь попить, с подружкой поболтать. С другом пообщаться…

«Намекает! На усопшую подружку, на Олега, на то, что в курсе всех моих проблем! Или… просто успокаивает? Да какая разница, в конце-то концов! Будет шантажировать — пожалуюсь Льву, всего и делов-то. А со Львом проблем не возникнет, он на меня здорово запал.»

Машина остановилась, и Николай Дмитриевич снова повернулся к Ирине: