Одинокая волчица

— Коммунальная, — вздохнул другой милиционер. — Сосед тут имеется… та ещё личность. Статью за тунеядство отменили, жаль, а то бы мы его давно… А так — не пьет, не хулиганит, только со старухой собачится, так ведь без этого и не живут…

— Мы с тобой видели этого соседа, — пояснила я Андрею. — В парке. Мат-перемат, зато шикарная иномарка. Он тут был, забежал и убежал, не захотел общаться с милицией. Очень нервный товарищ.

— А ты ему за что милицией пригрозила? Просто так, для профилактики?

Павел явно не одобрял очередного проявления моего легкомыслия и даже не думал скрывать это недовольство. А что особенного: милицией даже маленьких детей пугают. А я, кстати, даже и не грозила.

— Никому я ничем не грозила. Он спросил — я ответила.

— Что он спросил и что ты ответила?

— Спросил, откуда я, я ответила — из милиции. Он тут же сбежал.

— А вы разве из милиции? — ошарашенно спросил один из стражей порядка.

— А разве вам Федор Владимирович ничего не сказал? — ответила я вопросом на вопрос.

Магия имени начальника сработала, и дело пошло веселее. Во всяком случае, из категории подозреваемых меня, похоже, исключили. Хотелось бы верить — навсегда, или хотя бы по данному конкретному делу. Заодно, правда, подозрения сняли и с Ольги, а вот это, по-моему, было все-таки несколько преждевременно.

Как-то само собой получилось, что осмотром комнаты начал руководить Павел. Одного из милиционеров он усадил писать протокол, а второй в это время методично обследовал помещение. Больше всего внимания вызвал все-таки вымытый пол, тем более, что драили его как-то селективно, исключительно в районе кровати. Под кроватью же обнаружилась сережка — золотая, с красным камушком. Классический атрибут элегантной советской женщины шестидесятых годов.

— Это тетина, — мрачно заметила Ольга, разглядывая драгоценность. — Она их не снимала никогда. Еще у неё было колечко, тоже золотое, с рубином. И золотые часики. Вот и все украшения, бижутерию она не жаловала, а на настоящие денег, естественно, не было.

— Вы же заявили, что пропало пять тысяч долларов! Хорошо бы у всех так денег не было, а?

— Тетя маниакально боялась «черного дня» и всю жизнь экономила. К тому же три тысячи там — деньги за дом её родителей. Лет десять тому назад она его продала, подробностей не знаю, сама ещё в школу ходила. Кое-что слышала от мамы… Остальное — сбережения за тридцать лет. Сберкассам и банкам тетя никогда не доверяла.

— Соскобы с пола отправьте на анализ, — негромко распорядился Павел. — Непонятно только, почему вещи из шкафа пропали. Польстились на женские тряпки, а хрусталь не тронули? Деньги тоже… Кстати, из холодильника больше ничего не взяли?

— Взяли бутылку водки, — пожала плечами Ольга. — Она всегда там стояла. Тетя иногда ею «расплачивалась» с мастерами — сантехником, электриком, — и тут же покупала новую. Так всегда было. А остальное, вроде, на месте.

— Интересная картина, правда? — усмехнулся Андрей. — Мне почему-то кажется, что деньги эту квартиру не покидали. Лежат себе в целости и сохранности… только в другом холодильнике.

— Думаете — сосед? — оживился один из милиционеров. — Вообще-то его неплохо было бы допросить, да и комнату осмотреть тоже не мешает. Все-таки соседка пропала, а ему как бы все равно.

— А ему не все равно, — медленно сказала я, пораженная внезапной догадкой. — Как он сам сказал, «одна довыступалась». Ему ведь урыть — раз плюнуть. Андрей, он же сам все это говорил своим корешам в шашлычной. Я слышала. А ты ещё сказал, что я в каждом алкоголике вижу особо опасного преступника…

— Как говорит наш с тобой любимый телеведущий, «трудно не согласиться», — хмыкнул Андрей. — Только слово к делу не пришьешь, и для обыска без хозяина причин пока нет.

Мне стало тоскливо. Все-таки чрезмерная законопослушность погубит лучшую часть нашего общества. А вот в произведениях детективного жанра отечественного производства сплошь и рядом встречаются ситуации, когда не только обыск, а ещё много чего интересного производят вот именно что в отсутствии виновников торжества. Потому что если дожидаться их появления, пропадает не только интрига, но и динамика ситуации. Вот и сейчас следствие грозило закончится, фактически не начавшись. Неизвестно, когда этот самый Черномор соблаговолит вернуться под родной кров. Надо же мне было так его напугать!

— Пойду на кухню покурю, — вяло сказала я. — Похоже, больше ничего интересного не предвидится.

Никто не возразил, я направилась к двери и почти у самого порога угодила каблуком в щелочку между паркетными досками. Только успела подумать: «Прощай, любимая шпилька», как дощечка под моей ногой сначала встала вертикально, а потом вообще отскочила в сторону, открыв взглядам присутствующих что-то вроде мини-погреба.

— Ничего себе! — присвистнул один из милиционеров. — Это ещё что за новости?