Одинокие женщины

«Наконец-то!» — пронеслось у него в мозгу. Наконец-то, впервые за все эти годы, он добился полного внимания, но почему тогда такое странное, тревожное чувство… В конце концов он буркнул:

— Я сказал все, что хотел. Теперь твоя очередь.

Не оставалось никаких сомнений: разлука изменила его жену. Она выросла, стала более серьезной. Его отсутствие оказалось отличным уроком — научило быть внимательной, слушать собеседника в оба уха.

Откинувшись в кресле, он приготовился. Розмари наверняка станет защищать свои позиции — спорить с одним, отказываться от другого. Ей не захочется сразу со всем соглашаться. Больше всего ее возмутит продажа дома, но тут он будет непреклонным. Ну а обо всем остальном можно будет и договориться. После чего они отправятся в койку, чтобы заняться любовью.

Розмари долгое время сидела молча, не сводя глаз с его лица. Под конец ему стало неуютно. Он невольно пощупал ссадину — все еще болит. Жена с интересом наблюдала за этим, а потом улыбнулась.

Алекс облегченно вздохнул. Все будет хорошо. Впервые за весь вечер он признался себе, что трусил — даже во время обеда. Почему-то не мог отделаться от мыслей про «Последнюю трапезу». Но она наконец-то улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ.

— Так хорошо вернуться домой, Рози, — сказал он. — Правда хорошо.

— Что случилось, Алекс? — прошептала Розмари. — Твоя давалка больше тебе не дает?

Алекс ошеломленно заморгал. Ее голос был таким тихим, что он едва различал слова, а уж «давалка» никогда не присутствовало в ее словаре. И к тому же она все еще улыбалась!

— Извини, я что-то не расслышал?..

— Я спросила, — улыбка на ее лице угасла, сменившись равнодушной маской, — что, твоя давалка больше тебе не дает? Или ты оставил ее в дураках, как оставил меня?

— Рози! — возмутился Алекс. — И как у тебя язык повернулся это спрашивать?!

— Я задала простой вопрос, на который ожидаю простой ответ.

— Ничего себе. — Он заерзал в кресле. Значит, все-таки склока. — Между прочим, я не оставлял тебя в дураках. Это ты предложила уйти. Скажем так: мы друг друга не поняли, вот и все. А что касается Флер, то мы решили, что пора расстаться. Все кончено. Я обещаю тебе, Рози. У тебя больше нет причин для беспокойства. Это было какое-то наваждение. Увлечение, вот и все.

Он протянул руку, чтобы погладить Розмари, но та отшатнулась, не скрывая отвращения. А потом опять скрестила руки, невозмутимая, словно Будда.

— Понятно, — холодно отчеканила она, — тебе надоело издеваться над ней, и ты решил вернуться домой, чтобы поиздеваться надо мной. Очень трогательно. Только это больше не твой дом. Как ты, возможно, успел заметить, я сменила замки.

Алекс растерялся. Он мог бы понять, если бы Розмари закатила скандал. Истерику. Слезы. Крики. Они прочистили бы атмосферу, как молнии в грозу. А потом, когда гнев иссякнет, он обнимет ее, и поцелует, и утешит — и все пойдет как по маслу. Но это?.. Эта холодность, эта расчетливость! Он покосился на Розмари с тревогой и уважением. Похоже, перед ним серьезный противник.

«Не паникуй! — предупреждал инстинкт. — Не теряй контроль!»

— Да нет же, — он безуспешно пытался унять дрожь в голосе, — ты не могла до такого додуматься! Конечно же, это мой дом, Розмари. Точно так же, как и ты — моя жена.

— Это больше не твой дом, — возразила она, — а через двадцать семь дней, как обещает мой адвокат, я перестану быть твоей женой.

— Не верю! — Алекс вытер пот со лба, снова разбередив ссадину. — Я вернулся по доброй воле, готовый все обсудить и прийти к приемлемому соглашению — а ты даже не желаешь со мной разговаривать! Господи, Розмари, да чего же ты от меня хочешь? Ведь я готов на уступки, на компромиссы. А если ты продолжаешь считать меня неверным сукиным сыном, то зачем было готовить такой обед? Цыпленок, все мои любимые блюда?.. — У него вдруг от страха перехватило дыхание. — Что ты задумала, Розмари? «Пусть проклятый ублюдок подавится своей жратвой?» Верно?

— Почти верно. — И вот теперь она действительно улыбалась. Улыбкой людоедки.

— О'кей, ты устроила отличную шутку.

— Это не шутка, Алекс. Это серьезное мероприятие, вплоть до последнего кусочка пирога. Я хотела напомнить, как хорошо было тебе дома. Как много ты имел и как много разбазарил. Я хочу, чтобы ты вспоминал и этот обед, и эту кухню, когда будешь давиться бутербродами с бумажных тарелок. Или твоя подружка научилась вкусно готовить? — Она не удержалась и фыркнула. Еще бы, Флер в переднике у плиты!

— Господи! — взорвался он. «Нет, она ни капли не изменилась, все такая же глухая и упрямая». — С Флер все кончено! Как ты не можешь вбить это себе в башку?! Ты, наверное, снова не слушала, что я говорю? Все та же старая Розмари. Ты не слышишь, ты не видишь. Проклятие, это же и есть история нашего брака…