Одинокие женщины

— Я сейчас в самой лучшей форме, — ответил он, криво улыбнувшись. — Весной от меня никакого толку. Жуткая сенная лихорадка. Ни в апреле, ни в мае я недееспособен. Зато во всем остальном, Берни, я здоров как бык. Да. Могу даже принести справку о полном здоровье.

То ли ей показалось, то ли в его глазах действительно промелькнуло нечто значительное? Берни думала об этом весь следующий день на работе.

«Справка о полном здоровье». Вряд ли это случайная фраза, Роджер ничего не делает просто так. И тут до нее дошло. Ну конечно! Он ожидает справку о здоровье и от нее!

Берни почему-то вспомнила, что перед бракосочетанием особ королевской крови невеста обязана пройти осмотр у врача и предоставить свидетельства своей девственности. Ну, в наше время кого волнует девственность, зато появилась масса других проблем. Один СПИД чего стоит! И если дело именно в этом…

И вот в один прекрасный вечер Берни и Роджер отправились поужинать в дымную забегаловку на Спринг-стрит. В душном полумраке они почти не видели глаз друг друга, кафе словно нарочно было создано для влюбленных, желающих обменяться секретами.

— Роджер? — шепнула она, когда подали бренди.

— Да, Берни, — отвечал он, лаская кончиками пальцев ее запястье. В дальнем конце зала раздались мягкие звуки блюза.

Она наклонилась и шепнула что-то ему на ухо.

— Тебе нет нужды это делать.

— Если хочешь, я могу показать тебе результаты анализа крови. Они у меня в сумочке.

В ответ он ласково поцеловал ее ладонь:

— Ты замечательная женщина, Берни.

— Спасибо. Ты тоже кое-чего стоишь.

— Тогда еще один вопрос. — Он возбужденно рассмеялся. — Ты веришь в необходимость секса до свадьбы?

— Несомненно!

— И после свадьбы тоже?

— Какого черта мы торчим здесь, Родж? — Берни чуть не визжала от восторга. — Расплатись поскорее, и поехали домой!

Роджер оказался превосходен и в постели. Весьма искушенный, но в то же время не утративший любовного пыла мужчина.

— Господи! — шептала она, гладя его ягодицы. — Какое у тебя прекрасное тело!

— У тебя тоже. Просто великолепное. Нет, не переворачивайся, душа моя, и не сдвигай ноги.

Получасом спустя она замерла, довольная, у него на груди.

— Только не вздумай уверять меня, будто научился этому в Саудовской Аравии!

— «Розовый сад», — он игриво ущипнул ее за бок, — иллюстрированный выпуск, страница восемьдесят шесть. Чем еще я мог заняться в бесконечные одинокие ночи?

Уже на следующий день они официально обручились.

Глава 16

Отличительной чертой дома Маршаллов являлось то, что он так и не обзавелся именем собственным.

— Это — «Роза ветров», — просвещала Розмари Флер по дороге от вокзала. — А вон та громадина в готическом стиле — «Королевский парк». По-моему, звучит претенциозно для тех, кто составил капитал, торгуя коврами.

Флер впитывала все как губка, словно впервые очутившись в Вестпорте. Еще бы, ведь отныне этот город был для нее волшебным: здесь обитал Алекс, здесь она надеялась вскоре обзавестись своим «домом».

Она не имела представления, можно ли называть эти дома усадьбами — ведь настоящие усадьбы видела только в рекламных проспектах, — однако, даже несмотря на безвкусную вычурность некоторых из них, здесь явно витала аура спокойной обеспеченной жизни и стабильности. «Так останется навеки» — словно было вырублено на фасадах. Сквозь оголившиеся ветки стали видны места, служившие для летних забав: бассейны, уже закрытые на зиму, теннисные корты, а кое-где даже конюшни. Здесь каждый был волен воплощать плоды своей фантазии в стекло, бетон и дикий камень.

Флер взирала на все это с вожделением. Она непременно обзаведется вот таким греческим портиком с белыми колоннами. Нет, лучше миленький домик в стиле Тюдоров с павильоном. У нее разбегались глаза при виде все новых причуд архитектуры. Да, здесь живут счастливчики.

Как же это все отличалось от Уотервилла, где прошло ее детство! Как будто эти два городка расположены на разных краях света. Мрачный Уотервилл с его заводами принадлежал новоанглийским пуританам и сезонным рабочим из Канады (таким, как ее отец и последовавшая за ним череда «отчимов»), за гроши трудившимся на бесчисленных текстильных фабриках. В свое время и в Уотервилле имелось несколько таких же вот усадеб — их звали «домами на холме», — но те дни давно миновали. Центр текстильного бизнеса сместился на юг, и роскошные особняки пришли в запустение, так же как и центр города. На той улице, где выросла Флер, дома были тесными и некрасивыми — деревянные уродцы, выстроившиеся вдоль железнодорожных линий, с развешанным вокруг бельем и исцарапанным линолеумом на полу.

Еще ребенком Флер страстно желала вырваться отсюда, буквально грезя наяву о тех местах, где звучит музыка и смех, а сытые люди носят красивую одежду. Она представляла себе эту роскошную жизнь по новым фильмам и тем самым коммерческим роликам, которые теперь производила сама для оболванивания покупателей. Поначалу Нью-Йорк захватил ее, однако со временем розовая пелена развеялась. Город оказался полон мрака и даже опасностей. А музыки стало вовсе не слыхать.