Одинокий фонарь

– Заберите в приемную, пусть украшают холл. У меня на них аллергия.

Девушка немного округлила глаза, но переспрашивать не стала. Просто чудо, что я ее вырвала у своей начальницы. Хорошие секретари на дороге не валяются…

– Хорошо, Екатерина Максимовна.

– И вот что, Дарья…

– Да?.. – обернулась у дверей с букетом.

– Свяжитесь с бригадиром сантехников. Уточните, насколько затянутся их «трудности» и доложите мне…

Глава 13

Требование человека, чтобы его полюбили, – есть величайшее из всех самомнений.

Фридрих Ницше

Металлические поручни назеркаленного лифта холодили усталую поясницу даже сквозь пальто. Затылок гудел в тон вибрирующим прохладным зеркалам. День прошел быстро хотя бы для моих сотрудников, – я сократила смену общим приказом по отделу. Лучше потерять три часа рабочего времени, чем вынужденно отправить половину сотрудников на больничный. Мне, наверное, еще аукнется от шефа такой подход к делу, но виноватой я себя не чувствовала. Только совсем по-детски хотелось переодеться в пижамку и забраться в домик из одеял и подушек…

Иногда люди словно выпивают тебя до дна – простыми телефонными звонками. Кто-то ожидал немедленного ответа на неожиданный вопрос с издевкой, кому-то не понравился тон, которым ему ответил рядовой менеджер Соболев… А так хочется перестать хлюпать носом, вздохнуть наконец полной грудью без хрипа и залезть в этот чертов одеяльный домик!..

Лифт встряхнуло, и охватившая меня дрема нехотя ослабила свою хватку. Плотно прижав к телу ремешок обжигающе холодной поверхности сумки, я спрятала ладони в подмышки. Гулкое эхо и промозглый влажный холод встретили меня на стоянке. Удушливый запах бензина и машинной смазки щекотали ноздри, и разве что чей-то тихий баритон, разрушающий общий фон, отвлекал от окончательного уныния.

Дорога, смешанная с редким песком, грязью и мелкими камнями, шуршала под ногами при каждом шаге. И если утром я радовалась элегантным сапожкам на тонкой шпильке, купленным на днях, то сейчас каждая лишняя соринка под каблуком отзывалась невероятной болью в мышцах. Баритон с каждым болезненным шагом становился все ближе, а слова – все четче.

– Да прекрати… Ну поломается и даст. Тебе к спеху что ли? Да я помню про уговор. Да… Ага. Слушай, пятьдесят штук с неба не падают… Я сказал – уложу, значит, уложу, ты меня знаешь!..

Нехорошее предчувствие не обмануло меня. Вышагивая рядом с моей машиной и шурша букетом роз, по телефону с кем-то разговаривал Нефедов. Я смотрела в его бритый толстый затылок и ждала.

Наконец, он обернулся.

– Екате…рина… – запнулся он, путаясь в мимике.

Было противно наблюдать, как этот «укладыватель» пытается улыбнуться.

– А я… Это вам!.. – протянул букет.

– Оставьте себе, – раздраженно отмахнулась, протиснувшись между мужчиной и стенкой. Шероховатая холодная поверхность дверной ручки и перезвон связки ключей успокаивали.

– Катя, вы все не так поняли!..

Очень быстро он оказался возле водительской дверцы, подперев ее коленом с внутренней стороны. И я разозлилась! Небольшое движение, щелчок бардачка, и газовый баллончик уже приятно холодит руку. И чувствую я себя огнедышащим драконом, зло сопящим на противника, и не знает он, дурной, силу женской шпильки, вонзенной в так доверчиво подставленное колено!..

– Да не про тебя я говорил, не про тебя! – опасливо покосился на баллончик и отскочил назад.

Аллилуя! Дверью – щелк!.. И баритон его теперь упоительно глухо звучит, особенно за рыком и тиканьем мотора…

– Я другу плитку обещал дома уложить, а он денег не дает, говорит, потом отдаст! А я сам прорабу должен…

Мужчина провожал меня взглядом обреченного. Алый букет безвольно повис в его руке, – это последнее, что я увидела, когда выезжала. Чем подрабатывает старший менеджер в свободное от торговли время, меня совершенно не волновало. Этот человек и за день меня порядком утомил, и теперь уже не имело никакого значения, насколько искусно он улыбается и делает комплименты. У меня сформировалась стойкая аллергия на цветы, ложь и ухаживания. И, черт возьми, где, наконец, моя кроватка?!

Дома было тихо. Еле сдержав порыв зашвырнуть сапоги куда-нибудь подальше, а желательно и вовсе в окно, я рваными движениями расстегивала пальто, бросив сумку на столик в прихожей. Из спальни грациозной походкой выплыл заспанный Шерман. И уже хотел было подойти ближе, чтобы по привычке потереться у ног и отправиться со мной на кухню, но сел откормленной рыжей пирамидкой и зевнул, тут же уставившись на меня желтыми глазищами.

– Чего таращишься? – тихо и зло прошипела, ретируясь в ванную.

Кот и не подумал отодвинуться, только отшатнулся в сторону, брезгливо сощурившись.

И почему никто до сих пор не придумал какой-нибудь кнопки: нажал – и лицо без макияжа?! Еще и платье нести в шкаф… Вот еще!.. В стирку комком, как и все остальное!.. Черт, а халат наш где?! Что, сложно было повесить на место? Ну, Макс, ну почему обязательно нужно все кидать, где попало, а?!