Одинокий некромант желает познакомиться

– Он это понял. Не сразу. Никто ведь не говорит прямо, находятся причины, веские… Правда, однажды ему предложили жениться, но тогда он еще был женат на мне. И разводиться отказался, хотя предложение было весьма выгодным.

А вот о ее бывшем муже думать не хотелось совершенно, благо появление Елены избавило Глеба от этого разговора, ставшего вдруг тягостным.

Изменилась. Постарела. И как-то сразу и вдруг. Или просто память его сохранила другую Елену?

Хрупкую и веселую девчушку, которая мило краснела и танцевала вальс в пустой комнате, думая, что никто-то ее не видит. Она так спешила жить. Так радовалась.

Первый бал. Белое платье. И нить розового жемчуга, который словно светился, впрочем, как и сама Елена. Тогда она делала вид, что не слышит шепотка за спиной, не понимает, отчего все столь осторожно обходят ее… Просто веселилась.

И не боялась его.

Нынешняя – снова набросок углем, только черного становится больше. Черное платье из какой-то тяжелой, грубой ткани. Серые руки. Лицо, будто скрытое под пепельною маской. Волосы, в которых видны нити седины. Морщины. И усталость во взгляде.

Вымученная улыбка и тихое:

– Здравствуй.

– Здравствуй, – Глеб сам себе кажется эхом.

Ее рука поднимается, касается лица и падает безвольно.

– Зачем ты приехал?

– За тобой.

– Зачем?

Странный вопрос. Потому что должен был. Ему-то казалось, что жизнь Елены устроена. Она ведь любит. И любима. И любовь эта способна преодолеть все, начиная от недовольства родных ее супруга – кому охота принимать в род ту, чья кровь запятнана безумием? – и заканчивая непониманием света.

Он сам отошел в сторону, чтобы не мешать этой любви.

…Вы же понимаете, что ни к чему привлекать внимание, и без того все сложно… Я, конечно, вижу, что ваша сестра – прелестнейшее существо, и верю, что тьмой она не тронута, но поступок вашего отца, а уж слухи, которые ходили… Есть ли в них хоть доля правды?

Тогда Глеб солгал. Просто не поверил, что тот низкий человек, тяготевший к табаку с тяжелым ароматом, поймет.

…Бесконечно рад слышать. И все же не поймите превратно, я бы предпочел, чтобы вы не вмешивались в жизнь молодых.

И Глеб отбыл к проклятой границе.

– Почему ты раньше не написала? – он хотел взять Елену за руку, но та спрятала руки за спиной.

– Я писала.

– О пустяках. Не о проблемах. Наталье ты сказала…

– Она велела тебя не беспокоить, – взгляд искоса, в котором видится недоверие. И все же губа дрожит. Она так и не научилась держать маску, и этот факт несказанно обрадовал Глеба. – Она…

– Нашла тебе подходящий монастырь, – сказал он.

И Елена кивнула.

– А тебе и вправду туда хочется?

Нет.

Ответ читается по губам, которые дрогнули, но не произнесли ни слова. А Елена поворачивается к окну. Она смотрит на Анну, и хмурится, и силится улыбнуться, и, кажется, недовольна, что у их с Глебом беседы есть свидетель.

– Возможно, она права, так будет лучше для всех.

– Для меня не будет.

– Ты упрям.

– А ты…

Бестолковая. И безголовая.

И злиться на нее не выходит, потому что в темных глазах блестят слезы. А Глеб никогда не умел успокаивать плачущих девочек, даже тех, которые уже женщины, но все равно еще девочки. И наверное, обнимать ее не стоило, потому что слезы прорвались, потекли. Елена уткнулась ему в плечо. Она мелко вздрагивала и всхлипывала. И Глеб беспомощно посмотрел на Анну, а та покачала головой.

Наверное, стоило лишь подождать.

Наверное…

– Елена… – госпожу Верещагину-Серпухову Господь одарил миловидной внешностью и сочным басом, который с этой внешностью несколько дисгармонировал. – Мне сказали, у нас гости… И ты могла бы предупредить, что ждешь брата.

Елена замерла. И всхлипнула тихо-тихо.

И из-за этого всхлипа у Глеба появилось стойкое желание убить госпожу Верещагину-Серпухову, которая за прошедшие годы изменилась мало. Разве что белая кожа стала еще белее, а на шее появились едва заметные морщинки, справиться с которыми не были способны и лучшие из зелий.

Выглядела она моложе невестки. И держалась уверенней.

– Если бы вы соизволили предупредить, – веер хлопнул по ладони, и звук вышел тихим, но резким, – мы бы встретили вас подобающим образом.

– Ничего. И так неплохо, – Глеб неловко провел рукой по волосам сестры. – Я пришел забрать Елену.

– Даже так?

Взгляд холодный. Расчетливый. И удивленной хозяйка дома не выглядит, скорее слегка раздосадованной. Конечно, одно дело – отправить неугодную невестку в монастырь, это вполне себе прилично, и совсем другое – позволить пойти неприятным слухам.

– Собирай вещи, – Глеб подтолкнул Елену. – Или не собирай. Твой гардероб давно стоит обновить…

Легкая тень скользнула по лицу госпожи Верещагиной.

– Я помогу, – Анна поднялась. – Если вы не против…

– Мы не представлены, – сочла возможным заметить госпожа Верещагина.

– Анна.

– И вы…

– Мы спешим, – Анна слегка наклонила голову. – В конце концов, коль уж получилось так, что мы позволили себе явиться в ваш дом без приглашения, не стоит слишком уж затягивать визит. А потому, с вашего позволения, мы вас покинем. Надеюсь, в доме найдется подходящий саквояж? И буду весьма вам признательна, если ваши люди позаботятся об экипаже.