Одинокий пишущий человек

«Ну надо же, копеечка в копеечку! Как по заказу!»

Дома, разбирая чемодан, я вытащила моего босого Ангела-отрока, расправила его белые одежды, мягкие льняные волосы разгладила… Куда ж мне тебя посадить, милый ты мой?

Вдруг за шиворотом его рясы нащупала и вытянула привязанную за нитку крошечную такую картонную створку. А в ней мелко-мелко – попробуй разбери без очков! – вот что было написано:

В земные страсти вовлечённый,
я знаю, что из тьмы на свет
шагнёт однажды ангел чёрный
и крикнет, что спасенья нет.

Но, простодушный и несмелый,

прекрасный, как благая весть,
идущий следом ангел белый
прошепчет, что спасенье есть!

(Булат Окуджава)

И все мои ангелы доныне со мной – стоят, висят, летят, сидят… по всему дому. И карточка та, Лидии Мессинг, у меня хранится, как и многое другое. Я вообще собираю разную памятную мелочовку и всегда готова ринуться в развалы прошлого, где среди потёртых кошельков, старых ламп и продавленных кресел бродят тени и судьбы позабытых людей, жаждущих воплотиться в литературных героев.

Иногда представляю себя сидящей на высоченном холме собранного хлама – великую старьёвщицу собственной жизни.

Ну что ж: мне по профессии невозможно оставаться «закрытой» для какой-либо темы. Это расточительно и неразумно; никогда не стоит перекрывать приток воздуха в закостенелую форму «реалистического» сюжета. Даже если от этого сквознячка попахивает серой. И потому я готова слушать любого безумца, любого гадателя, медиума, астролога и звездочёта, толкователя снов, вдохновителя новых крестовых походов, сочинителя новых евангелий – пусть это не более чем евангелие от таксиста.

Глава одиннадцатая Евангелие от таксиста

Где ты, там и мир – узкий круг, в котором живёшь, познаёшь и действуешь; остальное – туман.

Томас Манн

– Д.И, вы регулярно летаете по небу и крупным планом появляетесь в Москве и окрестностях – «Рубина наезжает!» – но обитаете и творите в селе под Иерусалимом. Каково это – жить, писать, любить на два дома? И как считаете, если бы вы не уехали в Израиль, а продолжили писать книги, живя в России, вам удалось бы добиться такого успеха? В одном из интервью вы обмолвились, что израильская жизнь подарила вам чувство свободы и мужества – брать на себя любой вес, любые трудности. Россия с её «совковым менталитетом» оказалась неподходящим для писателя местом?

– Ну что вы! В России есть всё, что писателю необходимо: люди, природа, целый вагон проблем и невыносимостей, океан неиссякаемых страстей. В России писали и пишут сотни талантливых писателей. Но существует такая штука – судьба; каждый сражается с ней в одиночку, и по итогам этого сражения не на жизнь, а на смерть получает свой надел: пространство бытия и творчества.

Раскрыть глаза и видеть!

…Вообще, я раздражаюсь, когда слышу о «совковом менталитете» моих российских читателей, моих людей. Понятия не имею и никогда не могу сформулировать – что такое эти пресловутые «совок» и «совковая ментальность». За годы жизни в Ташкенте, а потом и в Москве я встречалась, дружила, соседствовала, любила самых разных людей. У каждого из них свои недостатки и свои достоинства, иногда странноватые или совсем уже дикие вкусы и привычки. И я готова вспоминать и рассказывать, писать о каждом из них книгу – я их всех люблю! Когда писатель перестаёт воспринимать человека как бездонный и неизведанный мир и, говоря о нём, употребляет какие-то клише – такому писателю очень скоро настанет капут. Нет! Раскрыть, даже вытаращить глаза, наставить по-собачьи уши, смотреть вокруг, как стрекозы смотрят – панорамным обзором. И слушать, слушать… И слышать!