Одинокий прохожий

Я вспомнил листья золотые —
Под небом Царского Села,
Где свет увидел я впервые,
И снова память мне дала
С неизъяснимою отрадой
Увидеть ясно, как сейчас,
Деревья и решетку сада
В воскресный, ранний, светлый час.
Один на площади открытой,
Чуть повод трогая рукой,
В черкеске синей, ловко сшитой,
Скакал конвоец верховой;
И вдоль дворца зеркальных стекол,
Вдоль бронзовых кариатид,
Горячий конь ритмично цокал
Подковой звонкой о гранит.
Империя уже клонилась
К ущербу, мглой окружена,
Но чудным блеском золотилась
Садов вечерних тишина;
И на дворцовую ограду,
И на чугунного орла
Ночная поздняя прохлад
С печальной музыкой текла.
Но нам — далекий, музыкальный
Непрекращающийся шум
Мелодией казался бальной.
Беспечно жили мы, без дум
И без тревог; мелькали зимы
Бесшумно-белой чередой,
Кружились, проносились мимо, —
И только помнился порой
Девичий смех и снег хрустящий,
И мех на розовой щеке,
И медный, плавный и щемящий
Вальс на серебряном катке.
О, как блаженно мы кружились
По синему ночному льду,
Тенями легкими носились,
Вновь появлялись на свету.
Так листья с шумом возникают
В прямоугольнике окна,
И мечутся, и пропадают, —
И снова мрак и тишина.
Но сердце помнит благодарно
Виденье отроческих лет:
Снег вьющийся и круг фонарный,
На льду конька мгновенный след.

2. «Дыханье осени в природе…»

Дыханье осени в природе,
Пустое поле. Там, вдали
Стреноженная лошадь бродит,
Как будто на краю земли.
С крутого, темного обрыва
Река вечерняя видна;
Ее две утки торопливо
Пересекают. Тишина
В прозрачном воздухе такая,
Что ясно слышен каждый звук:
Крик журавлиный долетает,
Телеги раздается стук.
Рубеж. Ракита у дороги
Близ пограничного столба, —
И взором пристальным и строгим
В лицо смотрящая судьба.
Когда на гибнущую Трою
В последний раз глядел Эней,
В изгнанье унося с собою
Виденье родины своей,
Должно быть, каждый малый камень,
Пучок травы береговой
Ловил он жадными глазами,
Вбирал ревнивою душой.
Прощай! — Надолго ли, кто знает?..
Проходят вереницы лет.
Во мгле, в тумане пропадает,
Теряется далекий след.

«Дом подожгут или разрушат…»

Дом подожгут или разрушат,
И в груду щебня превратят,
И птицу певчую придушат,
И вырубят плодовый сад.

Что ж, значит, может быть, не стоит,
Не стоит с жадностью такой,
Так страстно ставить на земное:
Ты не возьмешь его с собой.

Все отпустить, все бросить в ветер:
Пускай летит, пускай плывет.
Блажен, кто ничего на свете
Своим ревниво не зовет:

Ему открыты все дороги,
Земная жизнь ему легка,
И дни проходят без тревоги,
Как в синем небе облака.

«He мне воспеть вас, смелые вожди…»