Одинокий волк

– Послушай. Если хочешь меня ненавидеть, хорошо. Если хочешь, чтобы следующие шесть лет я провел, вымаливая прощение, – я так и сделаю. Но сейчас речь не о нас с тобой. У нас еще будет время выяснить отношения. Но у отца этого времени нет. Нужно сосредоточиться на нем.

Когда она втягивает голову в плечи, я принимаю это за знак согласия.

– Врачи говорят, что такие повреждения, как у него, не лечатся…

– Они его не знают, – возражает Кара.

– Они же врачи, Кара.

– Ты его тоже не знаешь…

– А если он никогда не придет в себя? – перебиваю я сестру. – Тогда что?

По ее побледневшему лицу я понимаю, что она даже мысли такой не допускала. Не позволяла даже зернышку сомнения зародиться в своей голове, боясь, что оно пустит корни, как бурьян вдоль дороги, разрастающийся так же быстро, как рак.

– Ты о чем говоришь? – шепчет она.

– Кара, он не может быть вечно подключен к аппаратам.

Она от удивления открывает рот.

– Господи! Ты так его ненавидишь, что готов убить?

– Какая ненависть?! Знаю, ты в это не поверишь, но я достаточно его люблю, чтобы задуматься о том, чего бы хотел он сам, а не чего хотим мы.

– У тебя, черт возьми, довольно извращенный способ демонстрировать свою любовь! – заявляет Кара.

Ругательства из уст младшей сестры – как скрежет ногтями по школьной доске.

– Ты же не станешь уверять, что отец захотел бы, чтобы за него дышал аппарат. Захотел бы жить с человеком, который станет его подмывать и менять пеленки. Что он не скучал бы по своей работе с волками.

– Он борец. Он не станет сдаваться. – Она качает головой. – Поверить не могу, что мы вообще это обсуждаем! Поверить не могу, что ты считаешь, будто у тебя есть право рассказывать мне, чего хотел бы или не хотел отец!

– Я просто трезво смотрю на вещи, вот и все, – отвечаю я. – Мы должны быть готовы принять трудное решение.

– Решение? – задыхается она от возмущения. – Мне ли не знать о трудных решениях! Как поступить: сломаться или держать все в себе, пока родители разводятся? Несмотря на то что единственный человек, который бы понял мои чувства, бросил меня? С кем жить? С папой или с мамой? Потому что, каким бы ни было решение, оно обязательно ранит второго родителя. Я приняла трудное решение и выбрала папу. Как ты вообще посмел сказать мне, что сейчас я должна от него отвернуться?

– Я знаю, что ты его любишь. Знаю, что ты не хочешь его терять…

– Перед отъездом ты сказал маме, что хочешь убить его, – обрывает меня Кара. – Теперь тебе представилась такая возможность.

Не могу винить маму за то, что она так сказала. Это правда.

– Это было давно. Все меняется.

– Вот именно! И через две недели или два месяца – может быть, чуть дольше – отец выйдет из этой больницы.

Нейрохирурги заставили меня поверить в обратное. Да и собственными глазами я вижу, что все обстоит иначе. Однако я понимаю, что она права. Как я могу принимать семейные решения с сестрой, когда уже давно не являюсь частью этой семьи?

– Я жалею, что уехал, – хочешь верь, хочешь нет. Но сейчас я здесь. Я знаю, тебе больно, но на этот раз ты не одна.

– Если хочешь ко мне подлизаться, – говорит Кара, – тогда скажи докторам, что дальнейшую судьбу папы должна решать я.

– Ты несовершеннолетняя. Они не станут слушать.

Она пристально смотрит на меня.

– Но ты мог бы, – отвечает она.

Откровенно говоря, я хочу, чтобы отец очнулся и пошел на поправку, но не потому, что он этого заслуживает.

А потому что я хочу отсюда уехать как можно скорее.

Кара права. Я не был частью этой семьи шесть лет. Нельзя так просто появиться и сделать вид, что идеально сюда подходишь. Это я и говорю маме, когда выхожу из палаты Кары и натыкаюсь на нее, меряющую шагами коридор.

– Я возвращаюсь домой, – сообщаю я.

– Ты уже дома.

– Мама, кого мы хотим обмануть? Кара не хочет, чтобы я оставался. В сложившейся ситуации отцу я ничем помочь не могу. Я только мешаюсь под ногами, а не помогаю.

– Ты устал. Переутомился, – успокаивает мама. – Целые сутки в больнице. Отправляйся и поспи на настоящей кровати.

Она лезет в сумочку и отстегивает ключ от связки.

– Я не знаю, где ты теперь живешь, – возражаю я. Разве это не доказательство того, что мне здесь не место?

– Но ты знаешь, где жил раньше, – отвечает она. – Это запасной на случай, если Кара свой потеряет. Как понимаешь, дома никого нет. Даже хорошо, что ты сможешь туда вернуться и проверить, все ли в порядке.

Как будто в Бересфорде, штат Нью-Гэмпшир, вламывались в дома!

Мама зажимает ключ в моей ладони.

– Просто отдохни, – говорит она.

Я понимаю, что должен отказаться, бесповоротно порвать с прошлым. Поехать в аэропорт и купить билет на ближайший рейс в Бангкок. Но голова словно мухами набита, а сожаление имеет миндальный привкус.

– На одну ночь, – отвечаю я.

– Эдвард! – окликает меня мама. – Тебя не было шесть лет. Но до этого ты восемнадцать лет прожил с ним. У тебя больше прав, чем ты думаешь.

– Этого-то я и боюсь, – отвечаю я.

– Что не сможешь принять правильное решение?

Я качаю головой.

– Что смогу его принять, – признаюсь я.

Но совсем по другим причинам.

Я чувствую себя, как Алиса в Стране чудес.