Одинокое путешествие накануне зимы

Родился он семьдесят два года назад в этих лесных тверских местах. В шестнадцать лет уехал в Питер, в фабрично-заводское училище, и потом почти сорок лет там прожил. Работал на заводе, женился, дочка Таня родилась, потом жена померла… Когда второй внук Степа родился, жить впятером в двух комнатах стало тесновато, и Тимофей Степаныч уехал на родину. Думал, на время, пока ребята квартиру получат, но квартиру им так и не дали, и он прижился.

Ключи за эти пятнадцать лет совсем опустели, он один остался на всю деревню. Даже электричества не стало — провода на металлолом поснимали. Ближайшие люди жили через озеро, в трех километрах.

Какое же нынче? Дед хоть и помнил, а пошел глянуть на численник — пятое марта… Мальчишки, бог даст, седьмого приедут, вечером. Получается, в праздник восьмого с ним будут… Дед перевернул красный лист календаря. Девятое тоже был выходной. Часиков в одиннадцать-двенадцать обратно поедут. Чаю попьем, посидим, друг на друга посмотрим… Тимофей Степаныч в который раз представлял, как они заходят в дом…

Кровь, как соскучившаяся собака, начинала скакать по жилам, и он, не надев шапки, озабоченно заспешил из избы во двор, к поленнице, словно ребята прямо вот-вот должны были явиться, на озеро за водой сбегал обледенелой тропкой.

Утром затемно поднялся, лампу не зажигал, от раскрытой печки огня хватало. По привычке к одинокому житью, безошибочно, на ощупь хозяйничал у покрасневшей от жара плиты. Кочережкой гремел, печными кружками, наливал чайник, ставил собаке подогреть, хлебца крошил…

Кашу для прикормки рыбы он еще с вечера сварил и теперь, полив постным маслом, перемешивал в кастрюле. Принюхивался задумчиво. Не очень-то внуки любят рыбалку, вроде и любят посидеть, когда клюет, но настоящей страсти нет. Он думал дальше, вспоминал по очереди Степана и Тимоху и с удивлением обнаруживал, что никогда и никакой страсти в их глазах не видел. «Что же они любят-то?» ^{— замирал, недоумевая.}

Чуть светать начало, на озеро вышел — в руках бур, черпачок в валенке за голенищем, рюкзак с прикормкой за плечами. Солнце еще не поднялось, седовато по небу, все кусты и камыши вдоль берега осыпаны пушистым инеем. Дальний конец озера совсем не виден в морозном тумане. Тимофей Степаныч скрипел валенками по снегу, про жизнь раздумывал на ходу. Про свое бобылевое существование на озере… но главное — все про жизнь внуков в городе думал. Было ему радостно, что они приезжают, но и малость горько. Не любили они ни дедовы Ключи, ни Белое озеро. Хрен знает какую Турцию любили, Таиланд и ездили туда дружно, всей семьей, дед прямо завидовал недобро этому далекому Таиланду… Да что с этим было делать? Вроде и старался для них, из кожи вон лез, да как все это полюбишь за выходные? Приедут на два дня… По-хорошему пожить бы надо, по лесу походить-посмотреть, сделать чего-то по хозяйству. Сделать — это важно! Чтобы твой труд тут был. Баню, к примеру, могли бы новую поставить. Четыре мужика вместе с отцом! Теперь бы приехали, а тут их баня! Вместе, своими руками срубленная. Такую и топить весело.

Деду представлялось, как они встают утром. Дружно. Степка бежит за дровами, печку затапливает. Дед на него ругается, что без шапки. Тимоха яйца собирается бить в сковороду, спрашивает, где масло, а дед советует лучше на сале жарить.

Дед размечтался, шел и улыбался широко, прищуривался одобрительно, головой кивал… Мимо ног шальной дурой пролетел Джек, Тимофей Степаныч вздрогнул испуганно и встал, а пес затормозил всеми лапами и бросился назад. Извинялся, свинья. Напугал до смерти. Оборвал, видать, привязь. Дед не стал ругаться, он всегда брал пса с собой на рыбалку, а тут забыл. Хотя тот наверняка орал как полоумный.

К обеду вернулся довольный. В трех местах хорошо прикормил рыбу для внуков. Пожевал чего-то на ходу, собаку привязал и рванул через озеро в Матюнино. Надо было дров организовать.

Еще со льда увидел, что у Кольки Железникина во дворе трактора нет. Значит, и Кольки нет… В избу заходил с упавшим сердцем.

— Здорово, Наталья!

— Здорово, Тимофей Степаныч. — Наталья, круглая, тихо заплывающая жирком, мельком глянула, а сама от телевизора оторваться не может, едой сготовленной пахнет вкусно.

— Нету Николая-то?

— В Ломакине… машину ремонтируют.

— Когда будет?

— Не знаю, третий день чинят. А ты чего хотел?

— Да внуки ко мне приезжают… — не смог не похвастаться дед и нахмурился озабоченно.

— Ну-у? — не поняла Наталья.

— Мне бы дров телегу привезти, ребята бы перекололи, помочь едут…

— У тебя дров мало в лесу? Сами и напилят! — Наталья с удивленьем оторвалась наконец от экрана, на котором какие-то родственники, чуть не мать с дочерью, орали друг на друга — вот-вот вцепятся, а сладкорожий ведущий довольно чему-то улыбался.

Деду прямо душно стало от этого телевизора, он, не попрощавшись, выскочил на свежий воздух. Дела были совсем плохи. Он недовольно потер щетину и решительно направился за деревню на лесную дорогу. До Ломакина было четыре километра.