Одиссей Фокс

— Моя воля о равенстве. Жизнь — первая и последняя ценность для каждого, будь он принц или нищий, бог или раб. У нас с вами достаточно власти и свободы, чтобы делиться с теми, кто их лишён.

— О, здесь ты заблуждаешься, сестра, — Аполлон с ласковой жалостью протянул к ней руку. — Твоя доброта не знает границ и бьётся дикими волнами, как беспутное море, выйдя из берегов. Такая доброта опасна, она смывает империи. А мы должны сохранить и преумножить наследие наших матерей и отцов.

— Слёзы богов должны служить богам, — добавила Артемида так непререкаемо, будто озвучила закон физики.

Высшие существа синхронно подняли руки.

— Мы изъявляем собственную волю: теллари должен перейти в собственность Олимпа. Для этого фонд целителей Рассвета будет расформирован и закрыт.

Они раскрыли ладони, и в них воссияли многослойные печати, солнечная и лунная.

— А чтобы ускорить дело и избавить нас от бюрократических процедур, — тепло улыбаясь, произнёс Аполлон, — мы уничтожим эту планету. Так будет проще.

— Я призываю вас отступиться, братья и сестра, — сказала Афина опасным голосом.

Всё пространство зала разом скрутили изгибы пересекающихся полей. Три техно-бога без предупреждения столкнули силы, двое пытались сковать и обессилить одну. Ану и Одиссея бросило на колени, воздух сделался гудящий, переполненный силой, которая ходила волнами и сгустками. Импульсные удары олимпиаров носились в воздухе, словно в невидимом лабиринте, пытаясь прорваться друг к другу, но каждый из участников боя воздвигал и убирал силовые стены, одновременно посылая новые и новые импульсы в бой. Это был мягкий бой, не смертельный, лишь душное семейное противостояние.

Двигаться стало почти невозможно, поля прижимали к полу, давили и тянули в разные стороны при попытке встать. Никто специально не пытался связать смертных, всем было не до них, ведь они никак не могли повлиять на дуэль богов. Просто бушующая сила давила на Ану и Одиссея тяжким грузом, как будто гравитация внезапно увеличилась в пять-шесть раз. Как-то само собой вышло, что прижались друг к другу, стиснутые, бессильные, как потерявшиеся песчинки на дне вихря, который не сулил им ничего хорошего. Но вместе, чувствуя живое тепло.

— Простите меня, босс, — со слезами на глазах упрашивала Ана. — Я привела вас на верную смерть. Если бы я знала…

— Ты всё сделала правильно.

— Как вы можете не бояться умирать? Мне страшно.

Фоксу не хотелось отвечать на этот вопрос, тем более, отвечать правду.

— Мне тоже страшно. Но давай попробуем один финт.

Ана посмотрела на него с внезапной жалость и нежностью.

— Вы никогда не сдаётесь, верно? Всегда продолжаете драться.

— В твоей системе защиты есть операция «Замена»? Когда в критической ситуации происходит двусторонний нуль-портальный телепорт, и тебя меняет местами с тем самым синтетиком-двойником? Ты можешь перенастроить её не на двойника?

— Не знаю, кажется да, — замотала головой девушка.

Она с трудом держалась и не начинала кричать от переполнявших её чувств. Волосы Аны сходили с ума, они рассыпались на разные цвета: грязно-сизые от страха, серые от опустошения, чёрные от горя, белые от смирения, и алые с розовым отливом… от любви?

— Я… Я бы хотела вас полюбить, — сказала она обжигающе-искренне, сжатая в руках Фокса, держась за него и глядя ему в глаза. — Потому что вам никогда не всё равно. Вы бросаетесь всем на помощь, и всегда находите выход. Я изучала вас перед тем, как полететь на встречу, и сразу подумала: вот человек, которого я бы хотела полюбить…

— Ана! — голос Одиссея хлестнул, как пощечина. — Передай мне управление своей системой защиты, и отключи контроль у самой себя!

— Так делать нельзя, — рассмеялась принцесса, по лицу которой текли слёзы. — Это нарушение всех протоколов. Вдруг вы вражеский агент и хотите навредить империи?

Её губы дрожали, она уже распрощалась с жизнью, и только надеялась на крупицу нежности в ответ, на проблеск счастья перед тем, как всё закончится.

Воздух вокруг выл, стены зала содрогались от напряжения. Двое богов сдавили пространство Афины почти до нуля, остался маленький клочок с капсулой и смертными, который не был захвачен их волей. Удивительно, что самая младшая держалась так долго, одна против двоих. И это их раздражало.

— Ты слишком юна, сестра, — бросила Артемида, её голос был подобен рыку хищника, скрытого в ночной темноте, а глаза сияли в сумраке, как холодные лунные осколки. — Ты научишься понимать, когда следует сдаться. И наши уроки помогут тебе.

Они с Аполлоном начали синхронно поднимать руки, в которых разгорались уже настоящие, боевые импульсы солнца и луны.

— Ана, ты веришь мне? — воскликнул Одиссей, и в его голосе было всё сразу: страх, отчаяние, надежда.

— Верю, — одними губами прошептала Ана.

— Тогда отда…

Она поцеловала его в губы, и через поцелуй отдала управление своей жизнью. Но они не успели отстраниться друг от друга, когда две сияющих мощью стрелы, солнечно-золотая и лунно-серебряная, ударили Ане в спину. Она содрогнулась в руках Одиссея и упала без вскрика, жизнь покинула её, как вода, ушедшая из разбитой амфоры.