Одиссея батьки Махно

Член Реввоенсовета Южной группы В. Затонский решил с начдивом Федько собрать командиров надёжных полков, чтобы попробовать поднять их на бой с Махно, но на совещании убедились, что практически никто из них не желает с ним воевать. И это командиры, а что говорить о рядовых? Те убегали к батьке беспрестанно и по одиночке и группами, заявляя в открытую: «Большевики боятся Деникина и бегут, а батька не боится. С ним надёжнее».

Один лишь верблюжский полк злился на Махно за убийство Григорьева. Но с одним полком идти на Махно — равносильно было самоубийству. И Федько вечером сказал Затонскому:

— Ох, Владимир Петрович, не нравится мне настроение в этих «надёжных» полках. Они же в любой момент нас могут арестовать и представить батьке на суд.

— А ведь я когда-то по указанию Ленина этому батьке паспорт выправлял, правда, на другую фамилию.

— Выходит, он ваш старый знакомый.

— Выходит так, Иван Фёдорович. Но вы правы, от встречи с ним лучше воздержаться. И потом, он действительно решительно настроен драться с Деникиным, а ведь это и нам выгодно сегодня. Не будем ему мешать.

Итак, на Украине Махно становился главным противником Белой Гвардии. И у Нестора Ивановича, да и у многих из его окружения теплилась надежда, что Красная Армия сюда не вернётся, а если и вернётся, то будет уже другой, более покладистой, что ли. Да и Советская власть пересмотрит своё отношение к мужику, который без её помощи разобьёт, разгонит деникинцев. В этом повстанцы были твёрдо уверены и это придавало им силы.

К этому времени в армии Махно насчитывалось 40 тысяч штыков, 10 тысяч сабель, сотни пулемётов, 20 орудий. Собственный обоз состоял из сотен тачанок и телег, предназначавшихся для перевозки пехоты, штаба и лазаретов, продовольствия.

Было создано 4 корпуса, командиром 1-го Донецкого был назначен Калашников, 2-го Азовского — Вдовиченко, 3-го Екатеринославского — Гавриленко и 4-го Крымского — Павловский.

Реввоенсовет армии состоял из 30 человек, от председательства в нём Махно отказался:

— Я командарм, братцы, довольно мне и этого.

Поэтому председателем избрали Лащенко, секретарями — Шпоту и Хохотву, членами стали Махно, Волин, Буданов, Калашников, Дерменжи, Чубенко, Павловский, Белаш и другие.

Для личной охраны Махно, помимо адъютантов и пулемётчиков, был выделен 500-сабельный полк из наиболее надёжных и преданных ему лично кавалеристов. По сведениям махновской контрразведки, ЧК готовила покушение на батьку.

Над Южной группой красных войск, в которую входили части в Крыму, Херсоне, Одессе, а также стоявшие по Днестру, нависла угроза окружения, поэтому ей было приказано ударить во фланг противнику в направлении Винницы—Житомира и на Помошную и «...очистить район средней Украины от петлюровских и деникинских банд и удерживать его в руках до подхода подкрепления...».

Но Южная группа, представляемая 12-й армией под командованием И. Якира и членов Реввоенсовета Затонского и Гамарника, попросту бежала, не оказав врагу сопротивления.

Спасать их пришлось Революционной Повстанческой армии Украины под командой батьки Махно. Повстанцы наголову разбили деникинцев в районе Новоукраинки, Константиновки, Арбузинки и продержались здесь полторы недели, давая возможность Южной группе проскользнуть на север, к Москве. Бегство было объяснено Якиром и Затонским как подвиг — «спасли живую силу» и, естественно, было отмечено орденами и наградами.

В этих боях махновцы отбили у белых бронепоезд «Непобедимый», вооружённый двумя 6-дюймовыми орудиями и 40 пулемётами, и двинулись на Елисаветград. Деникинцы, почувствовав угрозу своему тылу, сняли с фронта кавалерию и, создав 8-тысячный корпус, стали угрожать левому флангу повстанцев.

Шли ожесточённые кровопролитные бои, махновцы, сами контратакуя и нанося большие потери белым, несколько раз брали в плен до 400— 500 человек. Генерала Слащёва поражало то, что кавалерия повстанцев не избегала сабельного боя, как это было в Красной Армии, а наоборот, навязывала его деникинцам.

Деникину приходилось перебрасывать дивизии с главного московского направления на усмирение разгоравшегося восстания «махновских банд». Давление на Повстанческую арию с каждым днём нарастало. Махно собрал заседание штаба и Реввоенсовета.

— Товарищи, в нашем обозе уже около трёх тысяч раненых и больных, которым не хватает ни бинтов, ни лекарств. Здесь, на железнодорожных путях, деникинцы сильны тем, что имеют манёвр, а главное, подпитку оружием и патронами. Мы же лишены всего этого. Отбили у них бронепоезд «Непобедимый», расстреляли весь боезапас и вынуждены были взорвать его. Я полагаю, нам нужно уйти от железной дороги и отступать на Умань, где попробовать договориться с Петлюрой.

— Хорош союзничек, — бросил реплику Лащенко.

— Как бы там ни было, он выгнал деникинцев из Одессы. И это уже неплохо. Но главное, у Петлюры есть стационарные лазареты, куда бы мы смогли устроить наших раненых. Ради этого придётся заключить с ним хотя бы временный союз против Деникина.

— По-доброму, его бы шлёпнуть надо, как Григорьева, — заметил Чубенко.

— Будешь с ним переговоры вести.