Одиссея батьки Махно

— Для тачанок нам нужны пулемёты, а к ним как можно больше патронных лент, — сказал Нестор.

— Я постараюсь вам помочь. У меня в поезде есть 20 пулемётов для начала.

— Вот за это спасибо, — сказал Махно. — Но нам бы ещё с сотенку не мешало.

— Оно бы и от двухсот не отказались, — усмехнулся Куриленко.

И за столом все заулыбались от разгоревшегося вдруг у махновцев аппетита.

— Остальное будете брать у Деникина, — отшутился Дыбенко. — Он , пожалуй, побогаче меня.

Обрисовав командирам оперативную обстановку, начдив наконец перешёл к последнему вопросу, который, — чувствовал, — будет не очень приятен анархистам.

— Теперь, товарищи, коль вы становитесь регулярной частью Красной Армии, я хочу представить вам ваших политкомиссаров. Вот политком бригады товарищ Петров.

В конце стола у двери поднялся один из пришедших, которого сочли телохранителем.

— Прошу любить и жаловать, — продолжал Дыбенко. — Из пролетариев, большевик. Политкомом в 7-й полк идёт товарищ Конев, в 8-й — Карпенко. Оба тоже коммунисты-большевики, политически подкованы.

Дыбенко видел, что представление политкомов не очень-то вдохновило присутствующих, а Куриленко даже съязвил, подхватив последнее слово начдива:

— У меня в эскадроне тоже все подкованы.

Но никто не осадил шутника, даже Махно смолчал, он понял, что этому Карпенке светит нелёгкое начало в полку Куриленко.

— Ну что ж, товарищи командиры, — сказал батько, — давайте поблагодарим начдива за такую заботу о нашей бригаде.

Махно, в сущности, продолжил филиппику Куриленки, только в более завуалированной форме.

— Эх, если б ещё и патроны нам, мы бы и Деникина причесали... и подковали.

Командиры заухмылялись, а Дерменжи даже прыснул в кулак. Но Махно был серьёзен.

Дыбенко вполне оценил остроумие своих новых подчинённых:

— Я полагаю, мы хорошо поняли друг друга. Теперь, пожалуй, можно и подзаправиться. А? Нестор Иванович?

Во время позднего обеда, на котором явился и «коньяк гуляйпольский», было произнесено несколько тостов: за вступление повстанцев в Красную Армию, за грядущие успехи, естественно, за здоровье батьки, а по предложению последнего, за товарища Дыбенко. Так что начдив и комбриг отправились в гостиницу на хорошем взводе.

Сзади тенью их сопровождал Лютый — адъютант и телохранитель батьки, в кармане которого булькала бутылка с «коньяком г-п». Именно он расстарался принести в номер лампу, поставил на стол бутылку, стаканы и закуску.

— Спасибо, Петя, — сказал Нестор, — можешь отдыхать.

Лютый понимает батьку с полуслова: надо поговорить с начдивом с глазу на глаз.

Дыбенко снял кожанку, повесил её на крючок. Ремень с портупеей и тяжёлой кобурой положил на тумбочку.

— Нестор Иванович, не возражаешь, если я прилягу?

— Ложись, Павел Ефимович, о чём разговор.

Дыбенко прилёг на кровать, протянул ноги на стул, вздохнул громко, облегчённо: «Фуф!»

— Павел Ефимович, а ведь я читал вашу статью в «Анархисте», не упомню, как она называлась.

— «К левым товарищам — рабочим», — подсказал Дыбенко.

— Да, да именно так. Но мысли, высказанные в ней, я помню: что де правящая партия большевиков-соглашателей сдаёт октябрьские завоевания, и вы рады, что теперь не состоите в ней. Так ведь?

— Пожалуй, — согласился Дыбенко.

— Но теперь, как я понимаю, вы опять в партии, иначе вам не доверили бы пост начдива.

— Верно, Нестор. Как и то, что не далее как сегодня утром мы с тобой договаривались не вести политические дебаты.

— Ну ладно, раз тебе неприятно, — перешёл и Махно на «ты». — Не будем трогать струны сердца. Може, выпьем?

— Нет. Спасибо. Я пас.

— Ты этих комиссаров мне зачем привёз, что, не доверяете мне?

— Да ты что, Нестор? Просто в Красной Армии такой порядок, в каждой части кроме командира должен быть политком. Они вместе решают задачи, и вообще политком отвечает за воспитательную работу среди бойцов.

— И командиров, — вставил Махно.

— И командиров, конечно, — согласился Дыбенко.

— Это, если такой командир, как Григорьев, которому вы доверили первую бригаду. Он и Петлюре верно служил и вам послужит ещё вернее. Вот ему, наверно, комиссар не помешает. А мы всегда и гетмана лупили, и Петлюру не жаловали. Вот и золотопогонников шуруем, нам бы только указчиков поменьше.

— Вот насчёт золотопогонников, Нестор Иванович. Я при многолюдье не очень хотел распространяться, хоть там и командиры сидели, наверняка завтра по всей армии разнесут; а среди отрядов, я уверен, есть и деникинские уши. Так вот, наперво твоя задача — взять Волноваху, а оттуда — прямой путь на Мариуполь.

— А Бердянск?

— Ну Бердянск само собой, там на рейде, говорят, французы стоят. Если возьмёшь Мариуполь, буду ходатайствовать о награде.

— Ни черта ты не понял, Павел Ефимович, разве ж я за награды воюю? Можешь Григорьеву сулить, а мне лучше дай патронов и винтовок побольше. Вот и будет для меня награда.

— Я буду обеспечивать твой правый фланг. Возьму Мелитополь и попробую прорваться в Крым.

— В Крым? — удивился Нестор. — Зачем?

— Вот те раз. Владея Крымом, мы можем перерубить Деникину морские коммуникации. И потом, если честно, у меня с Крымом свои счёты.

— Личные что ли?