Одиссея блудного мужа

– Улицу Комсомольскую знаете?

– Отчего ж нет?

– Тогда туда. Ориентир – магазин «Темп». – Я села на задние сиденье и стала смотреть в окно. Поддерживать разговор с водителями не в моих правилах, поэтому я всегда выбираю заднее сиденье.

Мы выехали из центра, сразу стало поспокойнее. Улица Комсомольская находилась на периферии, и добирались мы до нее довольно долго. Таксист несколько раз порывался завести со мной беседу, но каждый раз односложными своими ответами я пресекала разговор на корню. Наконец он понял, что мне не до него, и всю оставшуюся дорогу ехал молча.

– Магазин «Темп». Дальше куда?

– Остановитесь, пожалуйста, возле магазина. – Я расплатилась и вышла.

Куда теперь? Первый дом. Это справа или слева? Я стояла лицом к магазину и гадала, с какого дома начать поиски незнакомого Сидорова. Во дворе дома слева царило оживление, туда я и пошла. С десяток женщин обсуждали какую-то новость. Мне не хотелось прерывать их болтовню, но другого выхода не было, я постучала по калитке в надежде, что на меня обратят внимание.

Женщины на секунду умолкли, и несколько пар глаз пристально стали меня изучать.

– Извините, мне нужен Владимир Сидоров, могу я его увидеть?

Женщины расступились, и одна рукой показала на дверь в дом.

– Там он.

Я прошла по дорожке к дому, чувствуя спиной, как меня рассматривают любопытные кумушки, перед дверью остановилась и огляделась в поисках звонка.

– Заходите, у них открыто.

Я переступила порог, до меня донеслись причитания вперемежку с плачем. По-моему, я приехала не вовремя.

– Что ж ты наделал, сынок? На кого мамку оставил? Как же мы без тебя?

Я заглянула в комнату. На диване навзничь лежала женщина и обливалась горькими слезами. Плечи ее подрагивали, голос захлебывался в рыданиях. Рядом сидела девочка лет десяти со стаканом воды и пузырьком сердечного лекарства. Едкий запах корвалола заполнил все пространство тесного помещения, в котором и без того дышать было нечем. Девчушка тихо плакала и пыталась успокоить мать.

– Ну не надо, мамочка, выпей, пожалуйста, – она подсовывала стакан, но та отводила ее руку и продолжала причитать:

– На кого ж ты нас покинул?

Я хотела уже развернуться и поискать Сидорова в другом месте, но тут девочка меня заметила и спросила:

– Вы кто? Я вас не знаю.

– Простите, пожалуйста, я ищу Сидорова Володю.

Женщина разразилась новой порцией рыданий, схватилась за голову и упала лицом в подушку. Девочка вышла в коридор.

– Его нет с нами.

– Но мне женщины на улице сказали, что он здесь, в доме, – я все еще не понимала происходящего.

– Он умер, и его увезли в морг.

– Как же так? Может, я путаю, и это совсем другой Сидоров?

– Сегодня он выехал на своем мотоцикле и разбился насмерть о бетонную плиту. Здесь, недалеко от дома, это случилось час назад. А вы зачем сюда приехали? Если он вам что-то должен, то у нас с мамой все равно денег нет.

– Нет, мне он ничего не должен. Как тебя зовут?

– Катя, – ответила девочка. – Я Володькина сестра.

– Катя, мы могли бы поговорить с тобой о твоем брате? Желательно в другой комнате, мне бы не хотелось еще больше расстраивать твою маму.

Девочка отвела меня на кухню. В глаза бросилась убогая обстановка. Жили Сидоровы бедно. У окна стоял стол, застеленный дешевой скатеркой, три колченогие табуретки, дальше – буфет, таких уже лет сто как не выпускают, и газовая печка на ножках образца конца пятидесятых годов прошлого столетия. Из мебели больше ничего. Яркие ситцевые зановесочки, висевшие на окне, хоть как-то скрашивали нищенский интерьер.

Катя плеснула мне в общепитовскую кружку квас и спросила:

– Будете? Мать варила. В бутылках не такой. Это домашний квас.

– Нет, спасибо, я тебя долго отвлекать не буду. Скажи мне, ты знаешь Аню Щеглову?

– Аню? Да кто ж ее не знает? – вздохнула девочка. – Жила у нас полгода. Они с братом в одном институте учились. Только Вовка после зимней сессии из института ушел, работать ему надо было, есть-то всем хочется. А она пожила маленько и свалила, не нравилось ей у нас.

– Отчего ж тогда жила?

– Любовь у них с Вовкой была. Он даже жениться ей предлагал, а она ни в какую. Да это и хорошо, что они не поженились. Разные они очень.

– Разные? Это как же?

– Брат читал много, учился, матери помогал. А как эту привел, все забросил, только и гулял с ней ночи напролет. Где деньги брал, не знаю. Сигареты дорогие курить стал. А почему вы меня об Аньке спрашиваете?

– Понимаешь, Катя, я одолжила ей одну вещь, а она мне так ее и не вернула.

– Так у нее и спросите, – логично предложила девочка.

– Она не может, она умерла.

– Вот те раз! И что с ней случилось? – Я услышала в голосе Кати радостные нотки.

– Она утонула в реке.

– По такой холодине полезла в воду?

Да, девочка была права. При всем при том, что стояли не по-весеннему теплые деньки, температура воды в реке едва достигала тринадцати градусов.

– Ну, в общем, да, – мне не хотелось рассказывать ребенку всю историю. – Аня у вас оставляла какие-нибудь вещи?

– Нет, все до последней тряпочки вывезла.

– А какие-нибудь книги, альбомы, фотографии?