Одиссея генерала Яхонтова

Пришлось начать работу совсем не с того, что казалось нужным и важным наивному русскому директору (кстати, оказалось, что директоров-то два; вторым или, вернее, первым был американец мистер Нидергаузен, секретарь ИМКА). Начали с Библии. Об этом договорился сам генеральный секретарь ИМКА мистер Мотт с нью-йоркским митрополитом Платоном. Платон не признал власти московского патриарха и объявил русскую православную церковь в Соединенных Штатах автокефальной. Но идею Мотта издавать священное писание для жителей Совдепии, изнывающих под игом атеистов и евреев, он одобрил. Возражать против Библии Яхонтов, естественно, не стал. Но его надежда на то, что дальше издание книг будет находиться в компетенции его самого и такого просвещенного и почтенного человека, как доктор Геккер, тоже оказалась иллюзией. И снова решали за его спиной.

Скандал возник из-за написанной по заказу доктора Геккера книги Бирюкова, который был дружен со Львом Николаевичем Толстым. Автор написал, что, доживи до наших дней гениальный писатель, он бы, наверное, поддержал большевиков. Среди белоэмигрантов поднялся шум. Они сообщили «тем, кому следует», о крамоле, выпускаемой на русском языке американским издательством. Яхонтову удалось потом узнать, что особо неистовствовал Борис Бразоль. Этот белоэмигрант, патологический антисемит, издававший в России «Протоколы сионских мудрецов», процветал в Америке, власти к нему благоволили. Яхонтов чувствовал к Бразолю гадливое отвращение… И «откуда следует» поступил приказ — книжку Бирюкова уничтожить. Тираж был сожжен.

Разумеется, это было исключением. А так — линотиписты набирали, печатники печатали, учетчики учитывали продукцию издательства, которая поступала пока на склад. Советская Россия не жаждала читать то, что ей готовили доброхоты из ИМКА. Но те знали, что делали. На Советскую Россию надвигался голод, и «добрые» американские дяди во главе с министром торговли Гербертом Гувером спешили оказать помощь несчастным. При этом в Вашингтоне, где Гардинг сменил Вильсона в президентском кресле, готовили план «Инкуайри». Под прикрытием продовольственной помощи американский империализм хотел обеспечить себе свободу рук внутри Советской России, в том числе и в сфере идеологии. Вот в каком контексте нужно рассматривать организацию пражского издательства. Были, конечно, и по-настоящему, без кавычек добрые американцы. Тот же доктор Геккер поехал в Россию и оказывал страждущим медицинскую помощь. Но, как видим, не он заправлял в ИМКА.

Между тем время шло, рассеивались очередные иллюзии, и Яхонтовы вскоре убедились, что в Европе, даже в славянской ее части, эмигрантское безумие ничуть не менее патологическое, чем в Америке. Причем здесь, в Праге, оно было гораздо заметней, чем в гигантском многоязычном вавилоне Нью-Йорка. В числе рабочих Яхонтов нанял одного русского, с которым когда-то в 10-й армии воевали на фронте. Это был бывший жандарм. Левые из эмигрантов обвинили Виктора Александровича в «сотрудничестве с контрреволюционерами». Но сильнее звучали в его адрес обвинения противоположного рода.

В Праге Яхонтов поддерживал хорошие отношения с несколькими эсерами. Однажды, будучи в гостях у своего старого знакомого, генерала Шокорова, он оказался в компании двух эмигрантских знаменитостей — Брешко-Брешковской и Керенского. С бывшим главой Временного правительства Яхонтов даже сыграл несколько партий в крикет. Любопытно заметить, что это была последняя встреча Виктора Александровича с Александром Федоровичем. Потом они оба долго жили в США (Керенский умер в 1970 году), но никогда не виделись и не стремились к тому. Даже когда Яхонтов бывал в Пало-Альто, штат Калифорния, где Керенский жил и работал в библиотеке Гувера, они не встретились ни разу. Но та встреча на пражской вилле генерала Шокорова дорого обошлась Яхонтову. Это стало широко известным и вызвало бурю негодования со стороны правых. И было ничуть не легче от того, что такому же суду то с одной, то с другой стороны подвергались все эмигранты. Яхонтов физически ощущал, как эмигрантская атмосфера накаляется, насыщается электричеством ненависти, взаимных подозрений, обвинений одних групп другими в том, что именно они прозевали, проворонили, погубили, предали, отдали, выдали, проиграли, проспали, упустили Россию.

Предрассветная тьма

Хотя все грызлись между собой, тем не менее пражская белоэмиграция проявила поразительное единство, когда Мальвина Витольдовна Яхонтова организовала благотворительный концерт в пользу голодающих в России. Не пришел никто. Грустно смотрели в пустой зал Яхонтовы и писатель E. Н. Чириков, который откликнулся на их просьбу прочитать на концерте что-нибудь из своих произведений. По всему было видно, что бойкот организован, и организован четко.