Одиссея «корабля дураков»

А теперь обратимся не к личной биографии гениев, а ко времени их болезни. Философ, создатель образа «Сверхъестественного человека», сам у себя спрашивающий «Почему Фридрих Ницше такой умный?», окончил свои дни в Веймарской психиатрической клинике. Его отец также к концу жизни сошел с ума. Его врач в истории болезни отмечал, что Ницше то называл себя Фридрихом Вильгельмом IV, то говорил, что в лечебницу привела его жена, Козима Вагнер (супруга композитора Вагнера), то прыгал как козлик. В произведении «Esse Homo. Как становятся самим собой» Ницше, мы становимся свидетелями, с каким восхищением он относится к Козиме Вагнер: “Те многие случаи высокой культуры, которое я встречал в Германии, были все французского происхождения, и прежде всего госпожа Козима Вагнер, самый ценный голос в вопросах вкуса, который я когда-либо слышал…» В своем больном воображении он считал, что прибыл в больницу по совету Козимы. По-видимому, эта дама занимала в сердце Ницше особое место. Крепкая дружба между мужем Козимы композитором Вагнером и Ницше играла в этом не последнюю роль. Он говорит о друге: “Я называю Вагнера великим благодетелем моей жизни…наши имена всегда будут соединяться вместе…» В этом произведении Ницше так рассматривает проблемы, связанные с его психическим расстройством: “Немцы неспособны к непониманию величия: доказательство – Шуман. Я сочинил намеренно, из злобы к этим слащавым саксонцам, контр увертюру к Манфреду, о которой Ганс фон Бюлов сказал что, ничего подобного еще не видел на нотной бумаге, что это как бы насилие над Евтерпой…Когда я бросаю взгляд на своего Заратустру, я полчаса хожу по комнате взад и вперед, неспособный совладать с невыносимым приступом рыданий…» Далее он отмечает: «Я ужасно боюсь, чтобы меня не объявили когда-нибудь святым, вы угадаете, почему я наперед выпускаю эту книгу: она должна помешать допущения насилия в отношении меня… я не хочу быть святым, скорее шутом… а может быть я и есть шут». Ницше обладал пугающим диагнозом «Ядерная мозаичная шизофрения». Он рассылал записки, в которых объявлял о своем скором господстве на земле. Под конец жизни он писал: «Я мертвый, потому что я глупый, я глупый, потому что я мертвый».

Мишель Фуко так пишет про критическое состояние великих людей: «Трагическое сознание безумия не дремлет, подспудное его присутствие по-прежнему ощущается под оболочкой критического сознания во всех его формах – философских и научных, моральных и медицинских. Именно его пробудили к жизни последние речи Ницше, последние видения Ван Гога. По-видимому, именно его начал предощущать Фрейд в самом конце своего пути: миф о борьбе либидо и инстинкта смерти символизирует у него именно эти великие терзания».

Но мысли Евсея Вайнера о помешательстве вызывают как удивление, так и сожаление, так как это может дать толчок людям со слабой психикой и с суицидальными наклонностями. Он пишет: “Некий сумасшедший говорил, что открыл метод познания всех или большей части метафизических тайн. Дабы узнать все, достаточно прыгнуть с крыши. Исправить что-либо после этого уже не удастся, и дьявол, причастный, скорее всего, к тайнам, в момент «старта» откроет самоубийце устройство мироздания. Те секунды, которые будет длиться полет новоявленного посвященного, станут самыми страшными в его жизни. Данную позицию можно критиковать, но определенная логика в ней есть».

Классик новой японской литературы Акутагава Рюноске долгие годы страдал от нервного расстройства. Он всегда боялся, что его творческая энергия иссякнет. В итоге, выпив снотворное, он покончил с собой. Говорят, его мать страдала от такого же недуга. Однажды он написал: “Из всего присущего Богам, наибольшее мое сочувствие вызывает то, что они не могут покончить жизнь самоубийством”. Эрнест Хемингуэй, также не выдержав психологического потрясения, застрелился. Произведения, которые он написал в здоровый период своей жизни, и сегодня читают и любят миллионы людей по всему миру. Участь художника М. Врубеля, уделявшего особое внимание портретам Сатаны в своих картинах, намного трагичнее. Наряду с помешательством, он еще и потерял способность видеть. Видный представитель русской литературы абсурда Даниил Хармс провел последние годы жизни в больнице для умалишенных и умер от голода. К концу жизни Лев Толстой отказывался от написанных им же произведений. И говорят, даже у Эйнштейна к концу жизни помутился разум. Его сын также страдал от шизофрении. В этих разрывающих сердце историях фактор наследственности играет главную роль. Стендаль, как свидетель подобных событий, в одной из своих статей заметил, что часть автобиографии великих людей должны писать их врачи. Да сохранит Аллах наш разум.