Одна беременность на двоих

К счастью, до неё оставалось шагов двадцать. Аманда сгорбилась и тяжело дышала. Я зажала стиснутые руки между коленками, чтобы не обнять её. Каждый раз, когда она сгибалась над каменеющим животом, сразу превращалась в маленькую девочку. Ресницы её дрожали, как в первое публичное выступление в школе.

— Ванда говорит, что надо с тридцати шести недель возить в машине не только автокресло, но и сумку с вещами для госпиталя, — начала она монотонно, отдышавшись, и я как-то сразу перестала её жалеть, разозлившись за возвращение к беременным разговорам, но тут Аманда улыбнулась и щедро сдобрила голос смешинками: — Она отчего-то не упомянула про сумку со сменным бельём.

Я не улыбнулась в ответ, не поняв шутки. Губы Аманды сжались, между бровей залегла морщинка.

— Ну что? — насупилась она. — Тебе прямым текстом надо говорить, что у меня трусы мокрые!

— Ты испугалась, что это землетрясение? — слишком серьёзно переспросила я, сильнее стиснув коленки. Что таить, я тоже не подумала на истребитель. Быть может, если бы я видела, как он выехал из ангара, то приготовилась бы к тряске — ведь у нас в квартире стёкла дрожат, когда они пролетают мимо.

— Нет, я видела самолёт. А вот ребёнок ничего не видел, и у меня схватило живот. Что делать-то?

— Поехали в магазин, — я вытащила телефон, чтобы проверить время. — Если мы поторопимся, то выиграем целый час.

Аманда не особо могла торопиться. После брекстонов она стала идти ещё медленнее, не отнимая от поясницы руки. Я забрала её рюкзачок и то и дело предлагала воду. К стоянке вела ухабистая грунтовка. Никаких скамеек здесь не было, и Аманда стоически доковыляла до машины. Мне самой жутко захотелось в туалет, но, открыв дверцу пластмассовой кабинки, я тут же её закрыла — теперь на каждый резкий запах меня тошнило. Аманда объясняла это психологической зависимостью — я до сих пор не порвала связь со своей ложной беременностью.

В торговом центре я тут же отлучилась в туалет и ожидала по возвращении увидеть Аманду у касс, подгоняемую желанием переодеться в сухое, но она беззаботно стояла подле разряженных манекенов, перебирая платья. Не беременные! Даже беременные кофты натянулись слишком сильно на её подросшем животе — должно быть, подсели во время сушки. Ей бы прикупить пару футболок со вставками, а не заботиться о послебеременном гардеробе. В её драгоценных журналах написано, что месяца три после родов можно спокойно донашивать беременные вещи.

Я обернулась к очереди — работали лишь две кассы, что грозило потерей, по крайней мере, четверти часа, а у нас каждая минута была на счету.

— Аманда!

Я подошла к ней со спины. Она испуганно обернулась, и я уже хотела извиниться, но не успела. Аманда затрясла перед моим носом платьем.

— Что так долго! Гляди, тебе подойдёт. И оно на скидке.

Я даже не стала разглядывать платье, потому что не планировала ничего покупать, но Аманда ткнула вешалкой мне прямо в грудь. Я с трудом не ахнула от боли, но она даже не заметила, занятая распластыванием платья по моему уставшему телу.

— Твой размер. Я сначала испугалась, что ты не влезешь.

Это что, намёк на полноту и отказ от утренних пробежек? И всё же я ухватилась за кинутую соломинку:

— Я действительно не влезу, — я вывернула этикетку. — Это даже не «петит», это «экстра-смол»!

— Примерь! — не унималась Аманда. — Оно кажется большим.

Я оглянулась к кассам и схватилась за последнюю соломинку:

— Смотри, какая очередь! Пошли трусы купим и бегом к госпиталю.

— Я встану в очередь, а ты иди примерь.

Я схватила вешалку и побежала в примерочную. Увесистый рюкзак колотил по спине. Я думала лишь сымитировать примерку, но когда девушка, протягивая мне номерок, заявила, что это платье просто супер, я решилась примерить его. За лишнюю двадцатку отец не станет ругать меня. И всё же, чтобы сэкономить время, я скинула лишь кофту и натянула платье поверх джинсов. Пришлось ужаться и на мгновение перевоплотиться в скользкую змею. Платье сдалось без особого боя, лишь слегка оцарапало шею этикеткой. Размер действительно был не моим. Ткань топорщилась не только поверх джинсов, но и жутко стягивала грудь. Покупать платье я не стану, хотя теперь оно мне нравилось, но даже пробежки не ужмут меня до «экстра-смол». Сжавшись, я потянула платье наверх и замерла, услышав, как оно затрещало по швам. Вторая попытка прошла под тот же аккомпанемент. О том, чтобы сначала вытащить одну руку, речи вообще не шло. Платье прилипло к груди. Мне не хотелось даже мысленно озвучивать правду — я в нём застряла, как Пух в двери. Только у меня нет в запасе месяца, чтобы превратиться в скелет.

На платье ни молнии, ни разреза. Оно было трикотажным, но не настолько, чтобы растянуться на два недостающих размера. Как я вообще умудрилась в него влезть! Моё отражение собралось расплакаться. Я сжала губы и с трудом добралась до джинсов, чтобы стянуть их. Запихав одежду в рюкзак, я шагнула к выходу и дрожащей рукой вернула номерок.

— А кассир сможет на мне просканировать цену? — спросила я каменным голосом, едва сдерживая слёзы.