Одна беременность на двоих

Напуганный нашим желанием бегства, дождь прекратился, и встретивший нас у здания музея рейнджер высказал надежду на хорошую погоду. Мы оделись тепло, но предпочли дождаться остальных экскурсантов внутри. Рейнджер указал нам на стенд с данными на конец января: вау, на почти две тысячи самок приходилось всего четыреста самцов. Ну, логично, вообще-то. Самостоятельных малышей насчитали сто, а тех, что ещё кормились материнским молоком, было аж тысяча триста голов.

— Аманда! Иди сюда! — послышался за спиной голос Бьянки.

Она тыкала пальцем в плакат, и я решила проверить, что её так поразило.

— За месяц они на материнском молоке увеличивают вес в три раза. Обалдеть! А дети так же?

Дожидаться ответа я не стала — он мог оказаться длиннее предстоящей экскурсии. Но меня поразило другое — что кормят малышей всего месяц, а потом они начинают жить самостоятельно. Почему же люди настолько не приспособлены к жизни?

Сумасшедших оказалось человек десять, и мы отправились в путь, пообещав рейнджеру не отходить от него ни на шаг, потому что самцы продолжают воевать за самок, и матери утаскивают малышей подальше, чтобы их всех не передавили. Пока мы заглядывались на пляж, усеянный разного размера тушками, начал накрапывать дождь, или же сильные порывы ветра доносили в нашу сторону висящий над водой туман. Мы плотнее закутались в дождевики и почти перестали разбирать дорогу, то и дело двигаясь спиной, чтобы спрятать носы от колючего ветра. И если бы Логан не схватил меня за локоть, я бы споткнулась о малыша, валявшегося прямо у меня под ногами.

— Он мёртвый?! — почти что завизжала я, даже забыв про боль в пальце, но старый рейнджер поспешил нас успокоить и напомнил про внимательность.

Но я перестала его слушать, потому что не сводила глаз с тельца цвета мокрого асфальта — блестящего и остававшегося всё это время неподвижным. Как он определил, что малыш жив? До замёрзших ушей долетали обрывки фраз: сильнейшие самцы собирают самок в гаремы и до крови защищают от посягательств других. Лишь мать прекращает кормить одного малыша, сразу беременеет следующим и уходит до следующий зимы в океан, чтобы вернуться на пляж только к родам. И снова и снова… Без какой-либо остановки и пресловутого материнского инстинкта. Месячные детёныши сами учатся плавать и добывать пропитание, и если выживет половина, будет счастье.

— Он не будет двигаться ещё долго, — потащил меня прочь Логан. — Дядька говорит, потому их почти всех в девятнадцатом веке истребили. Много жира для лампового масла и безопасная охота. Сейчас слоны под надзором хотя бы на лежбищах — и они каждый раз не знают, сколько их вернётся из океана.

— Идите вы со своими слонами! — подскочила к нам Бьянка. — Вы как хотите, а я возвращаюсь.

Под ногами хлюпало — песок не впитывал воду, и маленькие слоники валялись в ледяных бассейнах, привалившись друг к другу, и я с трудом могла разобрать в этой куче, кто там мать, а кто просто переросток. Они не вызывали умиления, как морские котики — быть может из-за склизкой даже на вид кожи, или всё же убивали всё впечатление своей неподвижностью… Хотя там, у кромки воды, жизнь кипела. Мы даже бой самцов наблюдали, так похожий на борьбу сумо.

— Я возвращаюсь! — не унималась Бьянка.

Ветер усиливался и трепал дождевики с такой силой, что, казалось, сейчас поднимет нас в воздух. Я глянула прищуренными глазами на рейнджера и поняла, что старик не собирается возвращаться. Дети в группе прыгали на месте, пытаясь согреться, и я уже готова была последовать их примеру.

— Ну, пошли, — странно быстро согласился Логан.

В спину ветер чувствовался ещё сильнее и приходилось почти что бежать. Дорожка петляла, и мы то и дело ловили лицом острые ледяные капли.

— У меня, кажется, даже трусы мокрые!

После слов Аманды я глянула на свои джинсы — непонятно что спасал дождевик — со штанин вода капала в кроссовки. Мы уже почти бежали. Почти… Мы трое примеривались к шагу Аманды, которая, плюнув на бесполезный уже капюшон, обеими руками поддерживала живот. За следующим поворотом дождь будто выключили… На асфальте даже просматривались сухие куски.

— Идиотизм! — выдал Логан, пытаясь выжать штанину.

— До трусов будем раздеваться или как? — похоже, на полном серьёзе спрашивала Бьянка, ища поддержку в лице Аманды.

— Я голым за горячим шоколадом не пойду, — без намёка на смех выдал Логан, но стащил мокрые носки и пощупал босой ногой педаль газа. — Залезайте уже!

Бьянка закрутила штанины и подняла ноги на торпеду. Мы же с Амандой с трудом жались на заднем сиденье. Дворники не работали. Дождя не было, а мы четверо будто искупались в океане.

— Мы только чудом не заболеем! — заключила Бьянка.

Глава шестьдесят восьмая "Сын Луны и прочие обиды"