Одна девочка

– Мы самые пернатые!

– Мы избранные!

– Остальные пусть голову ломают: кто же появился раньше яйцо или курица? Нас любой вариант устраивает!

– Полагаю, человек произошёл от курицы – чтобы нас обслуживать.

– Будет день, и одна из нас вновь снесёт золотое яичко.

Кудахтанье в курятнике не затихало ни на минуту.

Поколение chicken-next в своих воззрениях, казалось, было прогрессивнее предков. Желторотики быстро просекли, что даже самый смелый петух никогда не станет и дичью-то, не то что полноценной птицей!

– Куриц и петухов не уважают! Нас называют домашней птицей. Но: чей это дом?! Мне лично никто документа на собственность не выдавал!

– Наша задача – сломать постыдный стереотип о курицах. Социальный лифт должен работать для всех в равной мере!

– Полная кормушка – это ещё не предел мечтаний. Важно – чем она наполнена.

В качестве протеста растущие не по дням, а по часам цыплята вместо комбикорма усердно клевали жуков да дождевых червяков и пили водицу из лужицы.

Без ГМО.

Без упаковки.

Экологично.

Но пубертатный период имеет свойство заканчиваться. И уже к середине лета раздобревшие цыплята-бройлеры всё медленнее дёргали крыльями, всё реже вытягивали шеи, чтобы посмотреть на поднебесных птиц.

И истошный крик чаек, и заливистая соловьиная трель, и бестолковое кряканье уток, и суетливое воробьиное чириканье подросшим желторотикам теперь уже казались настоящей дикостью.

А вскоре молодые петушки научились топтать курочек. Те на радостях понесли яйца. В курятнике наступила идиллия.

Хозяйка была довольна: каждое утро она собирала не меньше двух десятков яиц. А посчитать цыплят собиралась, как и полагается, по осени.

***

Однако, вернемся к описанию дома, где жила Леночка.

Вместо привычного чердака дом короновала мансарда. Хоть и была она довольно низкая, но из её большого двухстворчатого окна в безоблачные летние дни можно было наблюдать рассветы и закаты.

На севере в белые ночи солнце хитрит: чуть спрятавшись за горизонт на востоке, выжидает час-другой, и поднимается. И не нужно ему другого края мира. И не нужно другого окна.

И Леночка любила забираться с ногами на широкий подоконник и смотреть в даль. Облупившаяся краска цеплялась к одежде, и мать всегда знала, когда дочка посещала своё «тайное» место. А значит, грустила. Или мечтала. Что, в общем-то, казалось Катерине одним и тем же.

Но однажды у мамы Кати случилось необыкновенно хорошее настроение, и тогда она предложила дочери сделать из заброшенно-недостроенной мансарды настоящую комнату. Леночка была счастлива. Работа закипела.

К мозолям на руках Катерины добавились занозы и ссадины, но заживляющим бальзамом текли восхищение дочери («Ты у меня волшебница!») и её искренняя благодарность.

И вскоре девочка перебралась в уютную комнатку под самой крышей. Это была её (и только её!) территория, личное пространство с этажерками, полными непрочитанных книг и непрослушанных пластинок, с коробками красок и кистей, с ещё незаписанными в дневник мыслями… Но главной достопримечательностью комнаты стал старинный сундук – наследство троюродной тётушки по материнской линии. Теперь он стоял здесь, в дальнем углу мансарды – сколько Леночка себя помнит, столько помнит и сундук. И это не случайно: сундук и хранил в себе всё, о чём бы она ни подумала… А теперь, вот так вдруг, он стал её собственностью, неизведанным сокровищем, кладом…

И все же больше всего вдохновляло это большое окно с перспективой на безграничную свободу и призывом к головокружительному полёту…

Мансарда теперь заметно посветлела, но не перестала быть «тайным» местом.

***

Луга от дома отделяла глубокая, полная тёмной воды канава и высокий забор. Впрочем, через ров, дабы косить траву на меже, дед Иван в своё время сделал крепкую, хоть и узкую, мостинку, а в заборе нет-нет, да и встречались лазейки. Через них-то и можно было беспрепятственно и, что самое главное, незаметно прошмыгнуть со двора – стоит лишь аккуратно пробраться до самОй прорехи в заборе. Задачей было открыть окно без скрипа, бесшумно спуститься по веревочной лестнице, зачем-то висевшей прямо под окном. При этом не всполошить кур и не натоптать в огороде! А затем быстро отодвинуть доску, державшуюся на одном ржавом гвозде, и нырк наружу!

И вот он – предрассветный простор!

Леночке всегда удавалось оставаться незамеченной. Или же мама делала вид, что не замечет регулярных вылазок дочери?

Доподлинно это не известно. А потому это считалось Леночкиным секретиком – одним из них.

***