Одна дорога из Генуи

Наемники вышли в поле и по дуге окружили Максимилиана сзади, шлепая по полю медленно и печально, чтобы рыцарь уже победил к тому времени, как они подойдут. Если бы рыцарь дал команду, они бы всей бандой как-нибудь зарубили сильного, но не имеющего возможности нормально двигаться противника. Раз уж командир, одержимый гордыней, команду не дал и решил развлечься поединком, то ему, конечно, виднее. Но толпиться, как зеваки, было бы со всех сторон позорно. Вдруг рыцарь начнет проигрывать или просто устанет от честного боя и все-таки прикажет атаковать, а не смотреть?

Де Ментон перехватил меч левой рукой за середину клинка и двинулся в ближний бой. Противник не производил впечатления ни более опытного, ни более талантливого, ни имеющего какое-то преимущество. Любой может заказать меч наподобие палаческого, который отменно рубит мясо с костями, но сломается об сталь.

Макс выдернул ногу из грязи, шагнул вперед и парировал перекрестьем в середину клинка. После чего сразу же выпустил меч и перехватил француза за запястья.

Руки всегда были сильной стороной Максимилиана. Насколько сильной, что он и раньше часто забывал про «день ног» на тренировках. На этом и попался в Ферроне, когда пропустил не особо сложный удар и остался без ноги. Когда ног меньше двух, пропускать «день ноги» еще проще, зато руки, от плеч до пальцев, становятся еще большим приоритетом.

Такого де Ментон не ожидал. Запястья сжало как железными обручами. Он никогда и не думал, что такой прием может иметь смысл. Просто схватить за руки не жалкого простолюдина, а потомственного мастера меча. Попытался вырваться. Не получилось. Конечно, удержать большого и сильного рыцаря непросто, Максимилиан покраснел от напряжения, но продолжал удерживать обе руки в захвате даже когда противник стал вкладывать массу всего тела в попытки освободиться.

Макс встряхнул врага, и его меч вылетел из побелевших пальцев.

— Убейте его! — крикнул своим де Ментон.

Наемники двинулись к замершим в борьбе рыцарям.

Что-то щелкнуло и просвистело в воздухе. Подошедший ближе всех коротко вскрикнул и упал. Остальные оторвали глаза от рыцарей и увидели всадника на дороге. Это Устин сделал круг по полю, оторвался от преследователей, выехал на дорогу и быстро вернулся по ней к мосту.

Всадник поднял непривычно маленький лук и выстрелил еще раз. Второй наемник повалился в грязь со стрелой в сердце. Третий дернулся, и Устин промазал. Четвертый взмолился Богоматери, и в руках Устина сломался лук.

То самое «nicht gut» и «Krebs ist ein Fische». Устин ожидал этого с самой покупки. Бросил половинки оружия и спокойно съехал в поле. Конь не очень хорошо ходит по мокрой пашне, но люди-то ровно по ней же ходят еще хуже. Оставшиеся трое наемников забыли про поединок рыцарей и бросились наутек в поле.

Их спас отряд из Тортоны, который, растянувшись, приближался к Устину. Лучников среди них не нашлось, а арбалетчик и аркебузир не умели заряжать и сколько-нибудь метко стрелять с седла.

Устин пришпорил коня, вернулся на дорогу и поскакал в сторону моста, уводя тортонцев от Максимилиана. Те бросили взгляд на борющихся рыцарей, но, не получив команду, решили не лезть. Тем более, что впереди мост, и вражеский рыцарь, которым им приказано заняться, скачет туда, на помощь своему обозу.

Де Ментон под давлением опустился на колени. Максимилиан перехватил его правой рукой за шею и сразу нажал большим пальцем на впадину между ключицами. Француз потерял контроль и повалился в грязь. Победитель наступил коленом ему на грудь и приставил к горлу кинжал.

— Ничего личного, — сказал Максимилиан, — Дело чести.

— Какой чести? — возмутился де Ментон, — Ты вор!

Макс ударил его по щеке ладонью.

— Я не вор и требую извинений. Мало того, что ты трусливо позвал на помощь, это я мог бы простить, но обвинения в воровстве не прощу.

— Ты взял золото королевы. И не говори, что не знал.

— Клянусь, что не брал ни дуката ни у королевы, ни у тебя.

— Черт побери, а что в телегах?

— То, что я забрал у грабителей. Ты потерял королевское золото, а я его вернул и наказал воров.

— Так отдай его владельцу.

— Я отдам его кому положено. Но не тебе.

— Кому?

Макс задумался. Стоит ли говорить, что золото поедет в Кремону? Конечно, армия не сможет скрыть тот факт, что Его Величество все-таки расплатился. Швейцарцы перестанут дезертировать, а то и убежавшие вернутся. Через пару дней после того, как золото приедет в Кремону, о нем будут знать в Милане, а еще через неделю — в Париже. Но нужно ли, чтобы в связи с этим упоминался Максимилиан де Круа? Королева-мать никогда не простит. Если выбор между «не простит королева-мать» и «зарезать беззащитного», то что хуже? Да понятно, что.

Макс сжал руки на горле француза. Тот захрипел и потерял сознание.

Трое браво возвращались к нему, подняв клинки.

Глава 38. 14 декабря. Кто желает смерти французским оккупантам.