Одна дорога из Генуи

Генуэзцы заколебались. Француз не видел всадника, который уже съехал с дороги.

— Ustin! — крикнул Макс и махнул рукой на наемников, чтобы не подбирать слова.

— Kurrrrwa! –заорал Устин на более европейском языке, пришпоривая коня.

Наемники не выдержали и разбежались. Де Ментон правильно понял ситуацию. Пока конный противник будет гоняться за наемниками, надо успеть победить пешего. Он пробежал оставшееся расстояние и бросился на Макса. Тот нанес французу несколько яростных ударов сверху вниз, которые француз, затрудняясь маневрировать, отбил подобранным мечом. Легкий видавший виды одноручный меч сломался, и следующий удар пришелся по шлему горизонтально, в ухо. Де Ментон не потерял сознание, но потерял темп и не успел парировать обломком меча следующий удар, диагональный. А потом еще один и еще один в голову.

Макс поднял одной рукой обмякшее тело, закинул на плечо и потащил к оставленным на дороге лошадям наемников.

Бывшие хозяева лошадей попытались сдаться Устину, но он решил, что брать в плен простолюдинов, это право, а не обязанность. И таковым правом не воспользовался.

Подъехал Фредерик на трофейном коне. Опоздал, конечно, но лучше поздно, чем никогда.

— Это лучшая, — сказал Устин, похлопав по шее белую в яблоках кобылу. Спорно. Но мулов русский за лошадей не считал. Он верхом первым вернулся на дорогу и собрал четырех лошадей из пяти.

Макс положил пленного на дорогу, снял с одного из седел веревку и примерился связать ему руки. Устин вопросительно поднял бровь.

— KeinFreiheit. Schloss, — объяснил Максимилиан, примериваясь петлей к рукам пленника.

Устин подошел, взял у Макса веревку и ловко связал руки де Ментона неоднократно виденным на галерах кандальным узлом. Макс поднял француза на ноги. Осталось посадить в седло, привязать руки к луке седла и ноги, наверное, к стременам.

— Щелк! Отличный выстрел. Арбалетный болт чуть не попал в голову Максимилиану, но стрелок в темноте не распознал двойной силуэт, и болт воткнулся под ключицу де Ментону, пробив нагрудник.

Устин сунул поводья Максу в руку и закричал по-русски. Лошади, которых никто не держал, испуганно рванулись по дороге в сторону стрелка. Похоже, стрелял еще кто-то. Не меньше двух лошадей заржали, как подстреленные. Макс удержал «лучшую», а Устин на ходу запрыгнул на свою лошадку.

У моста Тодт и компания уже добили раненых, обобрали трупы и стащили тела на обочину. Негров положили в боевой воз, чтобы доехать до церкви и отпеть их как положено. Генрих стоял на обочине бледный и блевал в канаву. Терцо и Птичка делали грязную работу наряду с Мятым как не в первый раз. Добить? Что тут думать, замах и удар. Труп убрать? Взяли и потащили. Они как будто знали, как ловчее таскать трупы. Всякие пустяки вроде расколотого черепа, из которого мозги видно, или живота, из которого кишки вывалились и по дороге тянутся, их вообще не смущали. Непростые это возчики, ой непростые.

— По местам! — скомандовал Максимилиан, — И гоним, что есть силы. Надо быть в Вогере до закрытия ворот.

— Мы победили? — спросил Тодт.

— Поле боя за нами, но под конец нас обстреляли из арбалетов. Я не знаю, сколько их там еще осталось и сколько на подходе.

— А моя лошадь? — на всякий случай спросил Фредерик.

— Она упала и немного ушиблась. Оставь себе ту, что под тобой.

Когда Макс, Фредерик и Устин сбежали из-под обстрела, шагах в двухста от места боя в кустах раздался звук подзатыльника. Потом еще один.

— Идиоты, свиньи морские! Кто так стреляет?

— Извини, Фабио, темнеет.

Фабио Моралья поднял своих людей и направился считать потери. Похоже, тут был бой, и генуэзцы проиграли. Точно, лежат замертво. Кто-то еще дергает ногами, но это ненадолго.

А вот рыцарь вроде живой. Но ранен. И руки связаны.

Арбалетный болт. Боже правый, тупые стражники подстрелили не того!

— Вы на кого работаете, сучьи дети! — выругался де Ментон, пытаясь сесть без помощи рук, — Это ведь вы меня подстрелили!

Фабио перекрестился и присел рядом. Достал нож с таким видом, будто хотел перерезать веревку на руках.

Рыцарь протянул руки.

— Кандальный узел? Интересненько, — Фабио взялся левой рукой за узел, а правой ударил де Ментона ножом в шею.

Рыцарь повалился замертво.

— Смерть французским оккупантам, — сказал Фабио, вставая.

Стражники не выразили ни тени несогласия. Они все хорошо запомнили речь покойного у горящего «Мавра».

Мальваузен отстал не по своей воле. Одно дело просто ехать шагом, другое — гнать коня галопом. Если первое по силам примерно каждому от мала до велика, то второе требует определенных навыков, которые есть не у каждого, да не каждому и нужны. Еще до Тортоны отряд увеличил отрыв, и никто на него даже не оглянулся. Заставить мула бежать быстрее не получилось. Тот как набрал скорость, которую считал «быстрой», так и шел на ней. Привык возить путников без лишних гонок. Такого на ходу переучивать — только портить.

Бонакорси же отстал умышленно. Фабио с самого начала вообще не торопился.