Одна дорога из Генуи

Кокки присмотрелся к стражнику и решил, что он представляет собой нечто большее, чем почетный караул.

— Не соблаговолит ли уважаемый страж… — с фальшивой избыточной вежливостью начал фехтмейстер.

— Кто ты такой, и кто тебе здесь будет рад? — с фальшивой избыточной грубостью спросил стражник.

Вместе ответа Кокки одним движением отступил на шаг, выхватил меч, взмахнул им горизонтально и вернул меч в ножны.

Стражник скосил глаза вниз и схватился за подбородок. Неровная борода получила фасон «лопатой», а срезанный пучок волос лежал, зацепившись за пуговицы, на выпуклом животе.

— Я вот кто такой, а рад мне будет старый Борух, если он вдруг случайно еще жив.

— Вы зря думаете, что он не будет Вам рад, лежа в могиле, — грустно ответил стражник, — Еврейское кладбище по ту сторону городской стены.

— Может быть, кто-то остался за него?

— Молодой Борух, но если он для Вас «кто-то», то можете сразу двигать на кладбище к старому.

— Я бы с удовольствием сделал молодому Боруху крайне интересное предложение.

— Вы думаете, что умения элегантно взмахнуть мечом достаточно, чтобы просто заходить к Боруху и делать предложения?

— Думаю, да.

— Должен Вас огорчить, но для начала, Вы тут такой не первый, а в заключение намекну, что даже совсем обычная дверь очень плохо рубится мечом, когда она недостаточно открыта.

— Тогда просто передайте ему вот это, — Кокки залез в кошелек, не глядя зацепил там несколько золотых дукатов и вложил их в ладонь стражнику.

— Вы уверены, что я знаю, где сейчас Борух? — спросил стражник.

— Нет, но я уверен, что ему не понравится, что ты присвоил его дукаты. Вот тебе, кстати, за труды, — Кокки добавил еще два дуката, а потом еще два, — Это за то, что будешь молчать.

— Если не секрет, они все настоящие и не превратятся в тыкву после полуночи?

— Настоящие, но на ближайшие полсотни полуночей лучше бы им полежать в сухом и темном месте. Или в тыкву превратишься ты.

— Полсотни полуночей? Хотел бы я знать, что Вы там такое подломили.

— Поверь мне, некоторые вещи спокойнее не знать.

— Позвольте Вам не поверить. Если бы Вы когда-нибудь побывали у палача, Вы бы молились этому Вашему Христу, чтобы Вы знали то, о чем Вас будут спрашивать, — стражник бросил на Марту более внимательный взгляд, — Эта почтенная вдова у Вас за спиной случайно не рыжая фурия с французской таможни?

— Что? — хором спросили Марта и Кокки.

— У нее зеленые глаза.

— Глаза? — снова оба одновременно.

— Я достаточно стар, чтобы замечать, какого цвета глаза у женщин. А волосы у Вас, прекрасная сеньора, на самом деле рыжие. На рыжие волосы черная краска ложится совсем не с таким цветом, как на светлые или седые. Поверьте старому еврею, который разбирается в чернении рыжих волос. Покрасили Вас очень хорошо. Если не заподозрить, что волосы крашеные, можно и не догадаться. Но у брюнеток зеленых глаз я отродясь не видел.

— Если ты весь из себя такой внимательный, то не говори, что не знаешь, где Борух.

— Идите за мной, — стражник тяжко вздохнул и встал.

— Обязательно было рубить ему бороду? — спросила Марта вполголоса, — Невежливо как-то.

— Накладную? Я бы ему еще в пузо потыкал.

— За что?

— За подушку. При старом Борухе такого бардака не было. Если уж рядились, так на совесть, чтобы мать родная не узнала.

Молодой Борух обитал за одной из ничем не примечательных дверей в одном непримечательном доме. Везде вокруг ездят груженые телеги и тележки, снуют грузчики, мельтешат дети, степенно вышагивают продавцы и покупатели. Каждый с удовольствием отправит опасного чужака куда подальше. Например, на кладбище, хоть по верхнюю сторону земли, хоть по нижнюю.

Для завязки разговора Кокки начал длинный обмен любезностями с упоминанием множества еврейских имен и степеней родства. Понемногу молодой Борух выяснил, что круг общения странного гостя в достаточной степени совпадал с кругом общения старого Боруха. Особенно в части специфических интересов.

Марта сидела в кресле, не поднимая глаз. Всю легенду, которую придумали люди Фуггера, за один взгляд развеял один старый импотент, которому, можно подумать, некуда было больше посмотреть.

Кокки тем временем аккуратно подходил к сути дела.

— Как Вы, мой юный друг, относитесь к ограблению караванов?

— Как проводник караванов, крайне отрицательно.

— По личному опыту?

— В том числе.

— То есть, Ваши караваны есть, кому защитить.

— Не жалуюсь.

— Полагаю, люди, владеющие искусством защиты, неплохо осведомлены об искусстве нападения?

— Правильно полагаете, — Борух вздохнул, — У меня такое чувство, что еврей здесь Вы, а не я.

— Отчего же?

— От того, что вопросы задаете Вы, а я не могу ответить вопросом на вопрос.

— Любезно предоставляю Вам такую возможность.