Одна душа

За господами и стражей, позади таротов и лошадей в блестящей сбруе, за вымпелами, летящими по ветру, за всадниками в сверкающих панцирях, трусила гнедая кобылка. На ней подпрыгивал скуластый рыжеватый парень, по виду — истинный айденит (про которых говорили, что веснушек у них больше, чем кожи на лице), облаченный в кожаную безрукавку и штаны, заправленные в высокие щегольские сапоги. У седла его болтался вместительный баул, и парень все время поторапливал свою кобылу, чтобы не отстать от спутников. Несмотря на скромное одеяние, вид у него был уверенный — как и подобает любимому слуге и оруженосцу, отмахавшему со своим господином не одну тысячу локтей по дорогам Айдена и сопредельных стран.

В этот послеполуденный час Имперский Путь, вымощенный гладкими каменными плитами, был почти безлюден. Благородные нобили, желавшие посетить свои загородные поместья, отправлялись туда спозаранку — равно как и те, кто желал покинуть имения, чтобы провести день в столице. Купцам же, ремесленникам, крестьянам и остальному простонародью пользоваться этой дорогой не дозволялось; для них южнее был проложен торговый тракт, выводивший прямо к огромному базару на окраине Тагры. Там днем и ночью царил неумолчный гомон, скрип возов, ржание влекущих повозки лошадей и мулов, вопли и ругань возниц; здесь же стояла благолепная тишина, нарушаемая только мерным топотом стремительно мчавшихся скакунов.

Стоял самый разгар весны, солнце грело уже совсем по-летнему, и только налетавший с моря прохладный бриз напоминал о том, что до настоящей жары еще далеко. Она начнется дней через тридцать, в самый разгар месяца Мореходов, когда Ксидумен застынет голубым зеркалом под жарким безоблачным небом, а южные степи покроются пышными и сочными травами. Тогда заснуют вдоль побережья огромные плоты, выйдут в дальний путь первые караваны и прибавится работы во всех имперских городах: на верфях Диграны и Киброта, в оружейных мастерских Джейда, в рудниках Стамо и кузницах столицы, славной Тагры, где могут сделать все что угодно, от плуга до меча, от золотого браслета до корабельной катапульты.

Месяц Мореходов, подумал Блейд, мерно раскачиваясь в седле. Скорее всего, в одну из теплых его ночей он почувствует пустоту, мрак, сменившие ослепительный взрыв слияния… И значить это будет только одно: его партнер, его вторая половина, его спутник, к которому он так привык за три последних месяца, закончил свой земной путь. А сам он лишится крохотной частицы своего "я" — последний день жизни Асринда уже не окажется принадлежащим им обоим, но лишь тому, кто странствует сейчас в водах восточного Ксидумена…

Копыта скакунов прогрохотали по мосту, переброшенному через Голубой канал, что тянулся от торгового порта на юг, пересекая и Имперский Путь и купеческий тракт. Мост этот считался одним из чудес Тагры: довольно длинный, в пять сотен локтей, он был изукрашен мраморными перилами, беседками и статуями. Изваяний тут насчитывалось не меньше сорока, и принадлежали они правящим императорам Айдена. Иногда Блейд задумывался над тем, не стоит ли украсить мост и собственной статуей — со временем, разумеется. В конце концов, разделавшись с милосердным бар Савалтом, он мог бы свергнуть и светлейшего Аларета, нынешнего владыку… Лидор будет прекрасно смотреться рядом с ним на троне.

Эти честолюбивые замыслы являлись совершенно реальными; Блейд не сомневался, что за три-четыре года сумел бы подготовить мятеж и захватить власть. Иное дело, нужна ли она ему? С одной стороны, он смог бы надежнее прикрыть Ратон, прекратив южные экспедиции из Айдена и Ксама — если надо, с помощью вооруженной силы. С другой… с другой, власть была бременем, всепожирающим Молохом, в пасть которого пришлось бы швырнуть и жаркие ночи с Лидор, и тихие вечера с бар Занкором, и дни, когда душа жаждет стремительной скачки в степи, а глаза желают насладиться видами новых земель и незнакомых городов… Нет, рано! А быть может, и не нужно… К тому же лучше тайная власть, чем явная; и сегодня Ричард Блейд должен был сделать к ней первый шаг.

Зеленеющие рощи, тянувшиеся вдоль дороги, сменились дворцами знати. Тут обитали самые благороднейшие из нобилей империи, даже кое-кто из пэров. Каждый строился в соответствии с достатком; одним хватало трехэтажной мраморной виллы с дюжиной окон по фасаду, жилища других величиной и пышностью не уступали Букингемскому дворцу. В довольно скромном особнячке жил бар Сирт, глава Ведающих Истину, своеобразного департамента, объединявшего философов, инженеров, лекарей и прочих лиц умственного труда, коих в Айдене весьма почитали; целитель Арток тоже проходил по этому ведомству. В том месте, где к Имперскому Пути подходил Крепостной проезд, стояло массивное здание о семи башнях, раз в двадцать больше виллы Сирга; то была резиденция младшего из Нуратов. Старший, пэр и глава фамилии, обитал на западной окраине столицы, в огромном замке, ничем не уступавшем родовому гнезду бар Ригонов.