Одна и навсегда (ЛП)

– Я признаю, что это было между нами. Может, этот поцелуй был способом вернуть нас на верный путь. Знаешь, вернуть туда, где мы были раньше.

– Я думала, ты сказал, что это не касается поцелуя.

– Ну, может быть, немного, – признал я.

– Хорошо, как угодно. – Она потерла запястье и вздохнула. – Так где же мы были, Джесси? И как такая унизительная ошибка может все исправить?

Вот оно. Пришло время разорвать связи.

– Это позволит нам снова стать Рокки и Джесси! Быть двумя мушкетерами... э... плюс Стефани.

– Я не понимаю. Как этот украденный поцелуй может сделать нас друзьями?

Закусив удила, я сказал слова, которые никогда не хотел говорить. Слова, которые, как мне казалось, должны были быть произнесены, чтобы защитить ее от боли – от меня. Все это было частью моего гребаного плана, но все равно было чертовски больно.

«Улыбнись и потерпи, Джесси. Улыбайся и терпи».

– Это помогло тебе понять, что я тебе никогда не нравился, верно?

Она недоверчиво нахмурилась.

– Тебе просто понравилась идея быть с плохим парнем. Знаешь, потому что в тебе всегда жила плохая девочка, пытающаяся выйти наружу. Теперь, когда мы, наконец, сделали «запрещенное», ты поняла, что фантазия была лучше, чем реальность. Конечно, ты всегда заботилась обо мне как о друге, и это то, к чему я хочу вернуться.

Когда ложь выплеснулась из моего рта, я обнаружил, что начинаю в нее верить. Я уговаривал ее отправиться в мое воображаемое путешествие, желая, чтобы она присоединилась к моему заблуждению.

Нам обоим нужно было взглянуть правде в глаза. У нее был Итан. У меня был свой ресторан. У нее была Стефани. У меня был... я сам. Мы больше не были двумя горошинами в одном стручке. И никогда не были. Мы были двумя отдельными личностями, и чем скорее мы это осознаем, тем лучше для нас обоих. Чем дольше мы танцуем этот вальс иллюзий, тем дольше будем исцеляться. Мы никогда больше не сможем быть «Рокки и Джесси». На самом деле, это было то, чем мы никогда не были.

Должно быть, я огорошил ее. Она стояла неподвижно, даже не моргая.

– Мы наконец-то прошли мимо твоих старых чувств, и потому, что ты понимаешь, что сожалеешь об этом, мы можем просто двигаться вперед... э... двигаться назад... эм, ты поняла, что я имею в виду.

Улыбка на моем лице была похожа на одну из масок классического греческого театра. Тем не менее, я не был уверен, какая из двух. Был ли я маниакален? Или купался в темноте откровенного горя?

Рокки наконец вышла из состояния оцепенения. Она закусила губу и жалобно посмотрела вниз, пиная пол.

– Просто чтобы ты знал, я не делаю вещи подобного рода. Поцелуи украдкой и прочее, я имею в виду.

– Ах, эта скучная ханжеская штука – всего лишь поступок, – упрекнул я. – Ты можешь забыть об этом.

– Кого ты называешь ханжой?

– Конечно, не тебя. Ты бы не пыталась поцеловать меня в засос, – пошутил я.

Заметив ее раздраженный взгляд, я быстро стер улыбку.

– Я просто поддалась моменту. Знаешь, новогодняя ночь и все такое. – Она прищурилась. – Кстати, ты ошибаешься. Это не вернет нас на верный путь. Во всяком случае, это вернуло нас дальше, чем когда мы начали, потому что ты меня сейчас серьезно раздражаешь.

– Поддалась моменту? – Я недоверчиво посмотрел на нее. – Ты серьезно? Что за момент? Дешевый потный ночной клуб с разбавленными водой напитками и убогой музыкой? О да, это был такой удивительный момент, Рокки. – Любопытство внезапно взяло верх, я спросил: – Эй, поэтому тебе нравится только кончик? Ты должна оказаться в определенном моменте или еще что?

Как только эти слова слетели с моих губ, я пожалел о них. Я определенно перешел черту.

– Ты такой мудак.

Я поднял руки, защищаясь.

– Я не пытаюсь тебя обидеть, но теперь я понимаю, почему ты так странно себя ведешь с Итаном.

– Серьезно? Ты чувствуешь необходимость снова его вспоминать? – она чуть не застонала.

– Думал, все девушки любят говорить о своих парнях, – мрачно ответила я.

Внезапно снова почувствовав жар, я с облегчением услышал, как выключили обогреватель.

– Почему ты донимаешь меня по этому поводу?

И вот он, ответ на ворчливый внутренний голос. Если конкретнее, голос моего отца. Может, если бы я услышал, как Рокки признается, что ей действительно нравилось делать все это в прошлом, я бы не чувствовал себя таким виноватым из-за того, как все обернулось. Возможно, папа был прав – я никогда не отдавал ей должное. Мне нужно было услышать, что она хочет делать это со мной, а не просто слепо следовать за мной.

Воспользовавшись моментом, чтобы взять себя в руки, я объяснил:

– Потому что я вижу, что после того, как я уехал, ты потеряла все желание окунаться в ту дикую часть, которая, я знаю, находится там. Я никогда не таскал тебя с собой, ты делала это сама. Тебе нравилось.

– Что ты имеешь в виду? – кротко спросила она.

– Ты, Стефани и я составляли неплохое трио, верно? Стефани – остроумие группы. Ты – креативная совесть, и я, перчинка.

– Серьезно? Ты теперь девушка из «SpiceGirls»²²?

Я закатил глаза.

– Я говорю о том, что образ нашей маленькой группы давал только плохие предпосылки.

– Не понимаю.